Сибирские огни, 1988, № 2

то «Карандашом с натуры» рисует единовременную картину России в пространстве — от Самары до Владивостока; к тому ж е, они являются единственной летописью стро­ ительства Транссибирской магистрали. Записки А. П. Чехова «По Сибири» слишком отрывочны и лаконичны, все внима­ ние свое он уделил Сахалину. И. А. Гончаров во «Фрегате «Паллада» тоже краток в изображении своего возвращения через Сибирь, для него главное — океанское плава­ ние и Япония. И только дневник Гарина дает социально-экономическую картину Рос­ сии на всей протяженности ее территории. Это единственная в своем роде книга. Это, если угодно, «За далью даль» XIX ве­ ка. Да после Гарина и был в русской литературе один лишь Твардовский, кто пред­ принял подобное же изображение России в движущемся пространстве. Проезжая через Самарскую губернию, Гарин видит снова неурожай, как и в 1891 году, эту хроническую болезнь России, видит испуганные лица крестьян, изможденные поля и возвращается к своей постоянной мысли о том, что даж е в урожайный год хлеб не оправдывает расходов примитивного производства, а в голодный-—втридо­ рога обходится доставка хлеба в условиях бездорожья и отсталости всей экономики На Уфа-Златоустовской железной дороге он с грустью раскручивает как бы об­ ратно ленту своей жизни, находя в им же измененном пейзаже нечто родственное те­ перешнему состоянию души: «Поезд гулко мчится, и притихли навек загэдочными сфинксами залегшие здесь насыпи-гиганты, темные, как колодцы, выемки, яиэстк и отводы рек... Смирялись камнем и цементом скованные реки,— и не рвутся больше и только тихо плачут там, внизу, о былой свободе». 17 июля поезд проходил через Обь у села Кривощеково. Гарин записывает в днев­ нике: «Изменение первоначального проекта — моя заслуга, и я с удовольствием теперь смотрю, что в постройке намеченная мною линия не изменена. Я с удовольствием смотрю и на то, как разросся на той стороне бывший в 91 году поселок, называвшийся Новой Деревней. Теперь это уже целый городок, и я уж е не вижу среди его обитате­ лей прежней кучки смиренных, мелкорослых вятичей, год-другой до начала постройки поселившихся было здесь». В эту пору на правом берегу, где в наше время расположен центр Новосибирска и главный вокзал, где пассажиры выходят на площадь Гарина-Михайловского, уже были возведены каменное паровозное депо с ,мастерскими, водонапорная башня, де­ ревянный, на каменном фундаменте, вокзал с почтой и буфетом, 12 жилых домов для железнодорожных служащих. И всего в поселке, не считая левобережных деревень и Большого Кривощекова, проживало в 1898 году 10136 человек. Назван он был в честь нового царя поселком Новониколаевским со станцией Обь. За станцией Тайга Гарин, вспомнив «гнев томских газет», отмечает: «Последние знакомые еще мне места». Рельсы были уложены уже до Иркутска, но московский поезд, пройдя путь за 12 дней, останавливался в 72 верстах от города, вероятно, на теперешней станции Усолье- Сибирское, откуда и отправлялся обратно в Москву. А до города следовал местный нерегулярный поезд. Дальше железная дорога кончалась. Иркутск, столица генерал-губернаторства, оказался провинциальным городом с маленькими зданиями, деревянными тротуарами, грязными банями и еще более гряз­ ными гостиницами с нечистоплотной до предела прислугой. Правда, Гарин отметил и «интеллигентную работу города»: музей и детский приют. В Иркутске он пишет в дневнике: «Какой, в сущности, грязный и неопрятный народ мы, русские. Чуть вы­ едешь из Петербурга или Москвы — и уж е начинается эта непролазная грязь везде: и в роскошных вагонах первого класса, н в залитых отвратительной карболкой третьего, и на станциях, и в городах во всех этих гостиницах». На пароходике, похожем на черную арестантскую баржу, наши путешественники переплыли Байкал и продолжали путь через Читу и Нерчинск до Сретенска на пере­ кладных почтовых лошадях. Проезжая по бурятским землям, Гарин отмечает, что буряты — трудолюбивый, воздержанный, очень честный народ, способный к культуре, имеющий и теперь немало людей образованных. Когда русские рабочие нагрянули на строящуюся здесь желез­ ную дорогу, а с ними и всякий сброд, то буряты быстро дисциплинировали их. Двое рабочих зарезали пару бурятских коров, после чего загадочно исчезли бесследно и навсегда Это нагнало панический ужас на рабочих, и воровство прекратилось сразу. Восьмидневное движение по тракту с томительным ожиданием лошадей на поч- чГРРых станциях обнаружило и здесь негодную постановку дела: несколько станций 129 5 Сибирские ргни № 2.