Сибирские огни, 1988, № 2

Позж е Беклемишев говорит брату жены; ие раз уж ополчались, но до сих пор она не поднимала оружия. БЕК.ПЕМИШЕВА (горячо, с отвращением). Так и до могилы, конечно, не под­ ниму». Наедине она говорит мужу: « Большое счастье любить тебя... большое горе потерять тебя... но еще большее горе быть обманываемой. БЕКЛЕМИШЕВ. Я люблю тебя, Маня! Могу ли я не любить тебя? Кто создал из меня художника, кто, когда никто, кроме тебя, не знал меня?.. Когда я в отчая­ нья рвал свое писанье, кто плакал, собирал клочки и склеивал их потом? Маня, как то солнце, как та весна прекрасная, так прекрасна ты в моем сердце!» Пьеса завершается тем, что Беклемишева застает его у Рославлевой и с презре­ нием, упреком, отчаяньем говорит единственную фразу: — Как евангелию, верила каждому твоему слову. Она уходит, Беклемишев бросается за ней и в ответ на слова Рославлевой: «Бо­ ря, я устала... нужен выбор»,— кричит: «Быбора нет; за ее жизнь я заплачу жизнью». Художественно-психологический анализ привел сюжет к трагическому исходу: Ро- славлева покончила с собой, приняла яд. В мировой литературе семейная драма находила великое отображение хотя бы в «Анне Карениной» и «Мадам Бовари». Но Гарина не смущали классические образцы, он искал собственный выход из трагедии трех людей. Д а и ситуация была диамет­ рально противоположна по сравнению с романами Л. Толстого и Г. Флобера. У Га­ рина не мужчина, не муж — страдательная фигура, а жена. Традиционная еще с «Манон Леско» вина женщин в измене была переадресована Гариным мужчинам, он возлагал на мужчин ответственность за тех, кто их любит. Как всегда, самостоятельно и независимо ни от чего, кроме реальной жизни, он проводил свое мучительное худо­ жественное исследование. И пришел он, возможно, не к самому нравственному, но единственно возможному выходу, где, конечно, не было рая, но, по крайней мере, не пахло трупом: он не оста­ вил ни семью, ни Беру Садовскую. В. Т. Зайчиков и И. М. Юдина в примечаниях к «Орхидее» в т. 5 Собрания сочи­ нений Н. Г. Гарина-Михайловского (ГИХЛ, М., 1958) трактуют эту пьесу, как «про­ буждение в героине сознания безвыходности ее положения в обществе, основанном на власти денег, сознания несправедливости существующих условий жизни, обрекающих женщину на домашнее рабство». Такую трактовку можно как-то понять, лишь сверившись с годом издания. Что ж, в конце 50-х годов делались только первые подвижки в борьбе с вульгарным со­ циологизмом, который столько несчастий принес гуманитарным наукам и культуре, прорывается и до сих пор, искажая приоритеты и истинную шкалу ценностей. Авторы примечаний делают революционерку из легкомысленной женщины, кото­ рая впервые познала большую любовь. Они приписывают ей осознание необходимости разрушить существующий строй, хотя и намека на это нет в пьесе, хотя героине до­ статочно, чтобы любимый остался с ней и тогда «условия жизни» станут для нее вполне справедливыми. Тем более что Рославлева по пьесе, как и Садовская в реаль­ ности, была очень богатая женщина и от «власти денег», в противовес, скажем, Лари­ се из «Бесприданницы», не зависела совершенно. И гораздо более прав, как это ни обидно, был реакционный журналист Буренин, который в своей рецензии в суворинском «Новом времени» сочувственно видел «узел и смысл драмы... в роковом вопросе о невозможности возрождения и счастья, осно­ ванных на гибели и несчастье других» и, высоко оценивая жизненность образа Рослав­ левой, обличал этот тип женщин в том, что они «ищут счастье в забвении и тревогах страсти и чувства, а искать-то его следует в исполнении жизненного долга». Пьеса вызвала много отрицательных отзывов. Критик А. Санин в «Самарском вестнике» самим заголовком своей рецензии определил отношение к ней: «Легкомыс­ ленная литература». К. М. Станюкович, повинный отчасти в завязке этой любвн, со­ чинил пародию под названием «Орхидея. Самая новейшая драма в реалистическом вкусе, с опытами гипноза и балаганом», за подписью «Откровенный писатель». А в рецензии определил пьесу, как «нелепую драму», которую артисты «оболванили окон­ чательно». С единственно возможным безысходным выходом, не утолившим никого из троих, рушится такая выверенная, такая целеустремленная жизнь Н. Г. Гарина-Мнхайлов-