Сибирские огни, 1988, № 2

Стареь^ в ответ: — Приболел я немного, Сами сготовьте себе угон^енье. Тощей рукою под нарой пошарил. Вытащил рыбу живую оттуда. !Братья в котле угощение варят. Сами же думают: «Экое чудо!» Ну а когда на язык положили Первый кусочек изваренной рыбы. Так животы тем кусочком набили, Что со второго и лопнуть могли бы. Смотрят в посудину — пуще дивятся: Рыба целехонька — будто не ели! Силится хворый старик засмеяться. Но и губами шевелит он еле... Вот по обычаю нивхскому гости Все по порядку рассказывать стали: Как ледовать собирались, а после — Как занесло их в безбрежные дали. Как не сдались они уньршкам проклятыл:. Как ночевали у дивной хозяйки. Как наказала настырного брата Женщина та и всплакнула утайкой. Как оснастила в дорогу и к спинам Стружки священные им привязала... Так говорили подробно и длинно. Что под конец их дремота сковала. А пробудились за столиком-пыршом — Нищего дома узнать не узнали. Старец сиял красотою великой. Стены богатым убранством сияли. Жемчуг, алмазы, шитье золотое Братья из Кекрво окинули взглядом — Поняли: вслед за седьмою волною В гости пришли они к богу Тайхнаду. Молвил хозяин: — К волне бестолковой Всуе припал я внимательным ухом. Боги — и те от обманного слова Телом болеют и падают духом. Лодку ли вашу волна проглядела Или не те караулила двери! Или неверьем она заболела!— Есть ли хвороба, что хуже неверья! Вы, наделенные кысом, мужчины. Вас ли в дому не дождется семейство! Разве бесславно посмеете сгинуть! Разве пред вами не сникнет злодейство! Слушайте, братья, рассказ мой правдивый: Жили три вегрши— морские блудницы. Две безобразны, а третья красива — Густоволоса, стройна, белолица. Вот и решила красавица эта Кинуть морскую скалу, где родилась: Дескать, краса моя здесь неприметна. Вплавь до земли добралась, поселилась. Многих добытчиков тварь обманула. Ибо в красивых обмана не ищут. Честное море стенающим гулом Гостя тревожила в спящем жилище. Тщетно! Мучительной смертью небыстрой Все погибали, кого привечала. Но безупречных, владеющих кысом. Женщина та до поры не встречала. Уньршки в кипящей изварятся бездне, В крике смердящие пасти разинув. Но не придумали боги возмездья Лютым делам под красивой личиной. Неискупимы вовек злодеянья Той, что во прах обращала надежды. Пусть же отныне напрасным желаньем Вечно томится влюбленная вегрша! Братья поспали. На зорьке туманной Снова хозяйской отведали пищи. Старец задумался: — Плыть океаном Трудно вам будет к родному жилищу. С полки достал он серебряный ларчик, — Этот,— сказал он,— вовек не потонет. Ларчик посвечивал звездочки ярче. Но умещался-то весь на ладони! Братья с обидою взяли подарок, К морю сошли — не увидели лодки. — Хы, подарил он игрушку недаром,— Молвили и заглянули в середку. Смотрят — не верят глазам: до чего же Много внутри и простора и света! Влезли, и тотчас волна осторожно С берега смыла диковинку эту. Братья плывут, расстоянья не меря. Слушают; море то шепчет, то воет, Кырр,— набегает их судно на берег. Вылезли, крышку толкнув головою. «Где мы!— подумали братья со страхом.- Не приключилось бы нового лиха!» Но увидали родные торафы На зеленеющих склонах Ыхмифа. 6 А в селении Кекрво, откуда добытчики родом. Перестали их ждать, ибо минули многие годы. Несчастливые жены в сундук упихнули наряды; Но растут сыновья, что еще до разлуки зачаты. Как-то вышли они пострелять куличков возле моря. Видят — двое мужчин отдыхают, усевшись на взгорье. Подозвали детишек они, расспросили подробно О житье, о семействе и враз приосанились оба. Говорят: — Передайте своим матерям несчастливым. Что пропавшие без вести ждут своих жен у залива. Но в родимом дому не поверили вестникам люди. Отлупили детей — и никто матерей не осудит. Ибо главный обычай из многих обычаев здешних — На Ыхмифе нельзя языками болтать об умерших. Только дети от слов своих не отступились нисколько, И припомнили жены, что дали добытчикам кольца. Чтобы с памятной вещью уплыли мужья на охоту. Чтобы с мыслью о доме вершили мужскую работу. Возвратились мальчиии»! к своим незнакомым знакомцам И домой принесли два кольца, полыхавших на солнце.