Сибирские огни, 1988, № 2

— Молодец! Я уж думал, наймут чужого, начнет здесь хозяйни­ чать. Теперь я со спокойной душой уйду. Потом ругал, на чем свет стоит: — Д ур ак ! Зачем избу Мишке отдал? Это же отцова изба! А Миш ­ ка ее продаст, вот увидишь!.. Д а и зачем ты сюда ехал-то? Никакого мехлесхоза здесь не будет. И думать нечего. Будешь торчать всю жизнь в лесниках, с дипломом-то. Вот попомни мои слова! Д ядя Леня будто в воду смотрел. Через месяц Михаил продал дом за три тысячи, уехал в город и купил-таки машину. Создание мехлесхоза отложили сначала на год, потом еше на полгода и, наконец, вовсе отказались от этой идеи, по­ скольку жителей деревень сселяли на центральные усадьбы , оставляя одних пенсионеров, и рабочих рук не было. Скоро из восьми деревень осталось две — далекое Пышкино и Великаны. М еста, где жили люди, пустили под плуг и со временем привычные названия — Гуськово, Ро- шино. Ключи, Чистые Колодцы — сохранились разве что на слуху. А Великаны обпахали с трех сторон чуть ли не до самых крылец. С четвертой стороны не дала Рожоха. Пустел рожохинский угол... На двадцать великановских дворов осталось пять мужиков. Моей матери завидовали, поскольку в ее доме было сразу два — дядя Ф е ­ дор и я. Однажды дядя Леня Христолюбов посчитал и пришел к вы­ воду, что концентрация мужского населения деревни во время войны была в три раза выше, если считать подростков и ребятишек. Посчи­ тал и долго ходил ошеломленным. — Это же надо, а? — восклицал он.— Будто еше одна война про­ шла! — Потери-то вон какие! Среди женской части Великан появилась примета: коли утром, выглянув в окошко, увидишь мужика — к хорошей погоде. Д ело в том, что и погода отчего-то изменилась. День-два ведро постоит, а потом дожди, дожди, зимой — метели. В иной год так ‘заносило доро ­ гу, что и трактор не мог пробиться. Бывало, весь рожохинский угол жил по законам острова: месяцами ни почты, ни нового человека с вестями, ни просто проезжего. Наш магазинчик закрывался, так как у населения не было денег, да и товар оставался такой, который по­ купают раз в десять лет,— чугунные плиты к печам, ведра, гвозди, топоры и лопаты. Правда, были и пряники, и рыба минтай в томат­ ном соусе, однако в Великанах больше любили свежую . Метельными зимами казалось, что жизни на земле больше не су- шествует, и все человечество умещается в двадцати великановских дворах. Когда в ясную погоду над головой пролетал невидимый само ­ лет, оставляя белопенный след, становилось странно и чуть ж уткова ­ то, словно в бессонную и одинокую ночь вдруг кто-то постучался в окно... . Но с весною все оживало. Гудели тракторы на полях, ж ужж али моторчики на летних дойках, с воем проносились по Рож охе скорост­ ные лодки, и встречный ветер выжимал слезу из глаз отдыхающих. П ереждав черемуховые холода, на берег выходили великановские инвалиды — Туров и П етруха Карасев. Изредка к ним присоединялись дядя Федор и дядя Леня. Они лежали на попонах, грелись на солнце и дышали запахом цветущей черемухи. Говорили мало, войну почти не поминали, а об атомной вообще речи не заводили. О ней теперь и без них бесконечно писали в газетах, передавали по радио. Великановские мужики давно решили — до их деревни в любом случае не достанет, да и какому захватчику взбредет в голову бомбить рожохинский угол? Д ядя Вася Туров и Петруха, полежав денек под черемухами, на следующий уж е не выходили. У них была своя забава — инвалидные коляски. Лишь они двое дожили и получили, наконец, то, о чем когда- то мечтали. В середине шестидесятых Туров с Карасевым закончили