Сибирские огни, 1988, № 1

Телятников кивнул головой: ну, конечно, Ева! — кто же она еще? Сразу надо было понять. А он, выходит, Адам. Фраер несчастный! Зинаида — змей-искуситель. Подобралась компашка. — Ладно, Евдокия, спи. Не вставай — свет ятебе погашу. — Володя,— едва слышно окликнула она его,когда он был уже у дверей.— Неужели все? Он вернулся, поцеловал ее. — Перебор, Дунечка! Не надо, честное слово. Спи давай. — Все равно я назад не вернусь,— непонятно и, ему показалось, торжественно произнесла Дульсинея. Стихи, что ли, какие-то процити­ ровала? Проснулся Телятников в полдень. Его разбудили. Распахнулась дверь, голос комендантши, чему-то злорадствуя, сказал: «Здесь он!» Телятников открыл глаза. Вместо комендантши перед ним стоял незнакомый прапоршик: прямой, крепенький, светловолосый и светло­ глазый. — Владимир Телятников? — милиционерским голосом осведомился незнакомец. — Так точно! — Телятников свел под одеялом пятки.— Чем могу служить? Прапор швырком придвинул табуретку, сел, не согнув спины, вон­ зился в нее — как ружейный прием выполнил: «К ноге». — Я — жених Евы! «Еще один Адам! — отчего-то обрадовался Телятников.— Как инте­ ресно!» Он прокашлялся: — Поздравляю, товарищ главнокомандующий. Дальше? — Не смейте издеваться! — задохнулся от возмущения прапор.— Ева мне все рассказала! Во всем призналась! Но я не верю, она не могла — сама! Это вы! Вы! Гнусный, растленный тип! Негодяй! Вор! — Чего-чего?— Телятников приподнялся на локтях. — Лежать! — вибрирующим голосом крикнул прапор. Ну, уж это слишком! Телятников сел, сбросив одеяло. Неслабый он был парнишка: таким не покомандуешь — ушибиться можно. Прапор, надо полагать, сразу оценил это. Но продожал катить по инерции свои высокопарные домашние заготовки. Только тон чуть сбавил. — Вы воспользовались минутной слабостью девушки! — отчеканил, как из романа выстриг.— Вы обесчестили ее, надругались! Вы... — Это она тебе так сказала?! Она?! — Телятников яростно тряхнул прапора. Он вскочил, лихорадочно начал одеваться. Для чего-то рванул из шкапа забракованный вчера костюм, зацепил рукавом за какой-то гвоздь, чуть не порвал — ч-черт! Прапор, выпустивший пар, плакал на табуретке, выхлюпывал, на­ конец, человеческие слова: — Мы же с ней... мы с шестого класса... Она же для меня... Мы заявление договорились подать... Как же это? Как можно?.. И при подружках, главное — о-о! — И снова забуровил: — Вы все разрушили! Растоптали душу!.. .— Кретин! — зверея, пробормотал Телятников (он уже натягивал пальто).— Ты кретин! Слышишь? Прапор высморкался, распрямил плечи и, придав голосу ровность, сказал: — Мне придется застрелить вас. Телятников хлопнул дверью. Он стремительно шагал в распахнутом пальто — ему было жарко. Взмахивал руками, пугая прохожих: «Ничего себе — шуточки!.. Кош­ мар какой-то!.. Нет, это надо же! Задвинутая! Точно — задвинутая!.. А этот-то, этот!.Дуэлянт! Невольник чести!» Телятников застонал пря- 85