Сибирские огни, 1988, № 1

Так, на первом курсе, ^открывался ему путь в олимпийские чемпионы. Еще в школе он увлекся лёгкой атлетикой, бегал спринтерские дистан­ ции: сто, двести, четыреста метров — выполнил норму кандидата в ма­ стера. В институте положил на него глаз сам завкафедрой физкультуры: «Я 4 з тебя. Телятников, второго Маркина сделаю». Телятников начал тренироваться — по индивидуальной программе. Но скоро бросил. Дурак оказался тренер. Шуточки у него были дурац­ кие, как у того боцмана из анекдота. Вернее, одна шуточка, которую он варьировал на разные лады. Он подкарауливал какого-нибудь слабачка и выдавал свою «коронку»: «Какой же из вас получится инженер, если вы через козла перепрыгнуть не можете». А тут еще повезло ему. Попал­ ся в группе парнишечка, вовсе хилый, у него стойка на голове никак не получалась. Завкафедрой взорлил прямо, довел свою хохму до совер­ шенства, отшлифовал: «Какой же вы будете работник умственного тру­ да, если на голове стоять не можете?» Причем серьезно так, с государст­ венной озабоченностью в голосе. Парни, конечно, ржут. Девчонки хихи­ кают. А этот несчастный — ручки, ножки тоненькие — чуть не плачет, в глазах затравленность. Телятников тер пел,, дер пел и взорвался однажды: «Может, хватит?» — В чем дело, Владимир? — не понял завкафедрой.— Чего хватит? — А того! — дерзко сказал Телятников.— Жеребятины вашей! И ушел из спортзала, хлопнув дверью. И не только индивидуальные тренировки бросил, но и обязательные занятия по физкультуре перестал посещать. Его после первого семестра чуть со стипендии не сняли. Хорошо, кандидатство в мастера выручило. Через год ударился он в науку, причем по предмету, непопулярному среди студентов, считавшемуся второстепенным и занудным,— основани­ ям и фундаментам. Но Телятников вообразил, что его интересуют проб­ лемы строительства на вечной мерзлоте. Сначала вообразил, а потом ув­ лекся всерьез. Просиживал в лаборатории, давил кубики, реферат подго­ товил и с блеском выступил с ним на городской конференции научно­ студенческих обществ. Завкафедрой, тщедушный старичок, не вырастив­ ший пока ни одного достойного ученика и сам не продвинувшийся к свое­ му далеко запенсионному возрасту выше кандидата наук, молился на Телятникова, большое будущее ему предрекал. Но — умер учитель. Внезапно. Почил в бозе. Началась на кафедре грызня за освободившуюся вакансию. Научный кружок, в лице одного Телятникова, был заброшен. Более того, молодые, но дальновидные сотрудники стали коситься на него, как на возможного конкурента в будущем: черт его знает, оставят после окончания институ­ та на кафедре — и попрет в гору, сопляк. Хотя до окончания института было еще ого-го сколько. Словом, тьфу — да и только. Телятников так и сделал: плюнул. А уже на последнем курсе начал он было учиться играть на трубе. Забрел как-то на репетицию институтского эстрадного оркестра, попро­ сил у трубача: «Дай разок дунуть. Куда тут нажимать-то?» И дунул. Ру­ ководитель оркестра пришел в восторг: «Вот это импровиз! Потрясаю­ ще! Давай к нам, а?» Телятников отмахнулся: «Да ну... Я и нот не знаю». Руководитель велел трубачу сыграть что-то, сказал Телятникову: «По­ втори». Телятников повторил — с третьей попытки. «Ты же гениальный слухач! — закричал руководитель.— На фига тебе ноты знать!» Телятников купил трубу, начал упражняться. Но тут взбунтовалась его безропотная мама. Наладилась ставить од­ ну и ту же пластинку, диск, с песней Булата Окуджавы о трубаче: «Заез­ жий музыкант целуется с трубою...» Причем так: доиграет до слов: «Тру­ бач играет туш, трубач потеет в гамме, трубач хрипит свое и кашляет, хрипя...» — передвинет адаптер — и снова. Телятников пытался урезонить ее: «Мать, ты что — ушибленная? .Мо­ жет, хватит?» Тихая, маленькая мама ничего не отвечала, кутаясь в платок, пере­ двигала адаптер. ^