Сибирские огни, 1988, № 1

торопиться —тьВ землекопы.?. Гюшка не•^собирался кайлить землю. Давно уже распланировал;он с.вде,будущее,, вьсгатуировав на одной ступне установку: «Иди туда, где нет труда», а на другой девиз: «Всю жизнь под конвоем»,— и теперь обстоятельно готовил себя к карьере профес­ сионального урки. Чтобы начать ее, Гощке не хватало паспорта и сви­ детельства об окончании щколы-четырехлетки. И то, и другое должен был он обрести через год. За пределами щколы были у него какие-то таинственные взрослые покровители. Иногда очередной «брат из деревни» вызывал Мыло прямо с урока. «Братья из деревни» одевались по-городскому, были всегда раз­ ными и с каждым из них Мыло исчезал на несколько дней. Учительница наша смотрела на отлучки Мыло сквозь пальцы. Гошка же отрабатывал ей за это по-своему. Вернувшись, он сразу обозначал свое присутствие в классе: наметив какой-нибудь вертлявый затылок, молча поднимался среди урока и присандаливал забывшемуся огольцу здоровенный щелчок, Ольга Игнатьевна неискренне строжилась: — Мыльников! Это что такое? Что за самосуд? — Нормально,— басил Мыло, умащиваясь на задней парте.— Он больще не будет. Как правило, Гощка обходился одним щелчком — для порядка и «для отмазки». После чего, до следующего исчезновения, мирно подре­ мывал у себя на «Камчатке». Дешевым командирством Мыло не соблаз­ нялся, оно было ему не нужно. Наоборот даже, помешало бы спокойно отсиживаться в школе. А Мыло, к тому же, не просто отсиживался. Потихоньку-полегоньку, втайне от учителей, и, похоже, от «старших братьев», он сбивал собственную команду. Команду страшненькую, та­ кую, перед которой наши стихийные кодлы выглядели невинным балов­ ством. Я понял это, когда сам, по несчастью, угодил в Гошкину паутину. То было время атаманов и атаманчиков, правивших на улицах, во дворах, скверах, кинотеатрах. Был и у нас на улице свой атаман Васька Зюкин. Этот Васька в последнее время не столько правил, сколько ту­ жился править. Когда-то самый старший и самый сильный среди нас, он затормозился в росте, оказавшись той маленькой собачкой, которая до старости щенок. Мы тянулись вверх, обгоняли Ваську, выходили из-под его власти. Васька пугал нас, темнил, намекал, что он блатной, что дружит с настоящими урками и сам почти урка. В подтверждение он выбросил рогатку и положил в карман ножичек. И вот с этим-то Вась­ кой дернуло меня завраждовать. «Сопля ты, а не урка!» — сказал я ему однажды. Сказал отважно, веря, что Ваське не побить меня в честной драке. Васька побледнел. Так открыто никто еще не бунтовал против него. «Зарежу! — пригрозил он.— Подкараулю и зарежу. Сукой быть!» Скажи он мне такое один на один, я только рассмеялся бы: резатель нащелся! Но Васька поклялся принародно — и мне стало не до смеха. Ножичек-то у него был. Возьмет и пырнет, фашист. Или дружков каких- нибудь подговорит. Я вооружился: выстрогал короткую, крепкую палочку, насадил на конец ее свинцовый набалдашник. Штучка получилась увесистая — свободно можно было проломить голову. Ползимы я протаскал свою палицу в рукаве. Прибегал в школу рань­ ше всех, когда первая смена еще сидела на уроках, топил ее в сугробе возле крыльца, запоминал место. После занятий доставал. Сделать это незаметно было труднее, чем запрятать палочку днем: приходилось до ­ жидаться, когда школа опустеет, когда даже учителя разойдутся. А за ­ теряться в единственном коридоре нашего одноэтажного барака было негде. Я надоел уборщице, стала она меня гонять, грозить, что пожалу­ ется директору. Жизнь сделалась трудной и вдвойне опасной. Палочка в рукаве не давала забыть о Васькиной угрозе. По вечерам я возвращался из школы разными дорогами, в разное время, но все равно Васька с ножичком мерещился мне за каждым углом. С другой стороны, я постоянно ждал,