Сибирские огни, 1988, № 1

ла, плакала, что он для семьи не сильно старается, потом махнула рукой и замолчала. Женился Кузьма второпях, не разглядывая и не раздумывая, сразу же после разлада с Фаиной, после ее отъезда в город. Хотелось ему что- то доказать ей, а может, и самому себе. «Вот ведь хреновина какая,— думал сейчас Кузьма, забыв про ко­ чень. Сколько лет думал Файке той же монетой отплатить, а тут взял и отказался. С чего? Сам понять не могу. Ведь она, когда из города вернулась да в «Снежинке» на почете объявилась, я тогда места себе найти не мог. Вот, думал, зараза, выплыла, прямо как Ерофеев — к тому с какого боку жизнь не подвернется, он все равно наверху. А я вот не могу так, вот и точило зло, что не умею наверху оказываться. А зло, оно, как палка, о двух концах — один по людям, а другой по самому себе. А чего злиться? Чего, спрашивается, надо было? Лучше не стало. А с другой стороны глянуть — я их нисколько не хуже. %жого никогда не загребал, жил только на свое, шире положенного рот не разевал. Как говорится, по Сеньке и шапка. Вот ребятишек на ноги поставлю, а сам на пенсию, рыбу удить. И пальцем никто не покажет. А Фаина за слад­ кой жизнью кинулась, вот и нашла... дырку от бублика. Будет случай, так ей и скажу. Не глупей я вас и не хуже. Пусть слушает. А что не подписался, так это...». И тут Кузьма споткнулся. Вроде все по местам, по полочкам разло­ жил, и опять споткнулся. Маялась душа и неосознанно сопротивлялась тому, что он говорил, ждала каких-то иных, непохожих слов и мыслей. — Ты не заболел? — спросила жена, отрываясь от работы и сладко разгибая спину.— Ходишь, как спросонья. — Голова опять шумит. Кузьма поднялся и, действительно, почувствовал, что в голове у него будто молоточки застукали. В прошлом году он замешкался у лесовоза, когда открывали коники, и один, падая, шаркнул его по затылку. С тех пор нет-нет, да и заболит голова, особенно после того, как он попсихует. Прошел в избу, отыскал в шкафу коробочку с маленькими красными таблетками, зацепил две штуки и, боясь выронить их из заскорузлых пальцев, торопливо сунул в рот. Боль понемногу утихомирилась. Солнце между тем шло на закат, окна домов вспыхивали ярким пламенем, пе- ресвечивались и поигрывали. Кузьма сидел присмирелый, глядя в рас­ пахнутые настежь двери сенок, завороженно следил, как солнце тонуло в забоке. Сначала оно только едва задевало за верхушки, а потом опу­ скалось все ниже, глубже, и голые ветлы становились алыми. Ветер до­ носил запахи пустых огородов, прелой ботвы и мокрети. Спокойствие и пустынность царили вокруг. И только сам Кузьма в этом спокойствии и в этой пустынности не мог найти себе места; мучило, давило его непо­ нятное чувство, похожее на вину... 15 Совещание затянулось до позднего вечера. Карпов с директором лес­ промхоза сидели на заднем ряду и от скуки то переговаривались, то зе ­ вали. С трибуны говорили о том, что говорено было много раз, что уже давно примелькалось и на что не обращают внимания. Председатель райисполкома выступал последним. И с самого начала стал распекать Карпова за то, что в Оконешникове нет порядка, что там расплодилось много пьяниц, а сельсовет не принимает никаких мер,— за последнее время даже не провели заседание административной комиссии. «А про­ веди я заседание,— с горечью думал Карпов,— и слова бы не сказали, хотя от заседания ничего не изменится». Это так его поразило, что он даже привстал. — Не ерепенься.— Директор леспромхоза искоса глянул на него и похлопал по руке,— Сиди, мотай на ус.