Сибирские огни, 1988, № 1

Домна Игнатьевна словно рассуждала сама с собой, и Григорьева эти старухины рассуждения, напомнившие разговоры с Карповым, ра­ зозлили; «Чистоплюи доморощенные! Железная рука нужна, железная... Иначе толку не видать». И он сердито сказал; — Вот они завтра вам окна выбьют, тогда посмотрим, как запоете! Домна Игнатьевна, будто и не расслышав Григорьева, воскликнула; — А Дмитрий Палыч, он-то куда глядит?! — Извините, нам некогда. Подпишете? — Да ты что, родимый! Сдурел?! Ни в жись не подпишусь! Григорьев и Иван Иваныч переглянулись, забрали тетрадку и ушли. Домна Игнатьевна, пришибленная новостью, долго еще сидела на лавке и не шевелилась. Потом вскочила, накинула на плечи платок и побежа­ ла в сельсовет. 13 Мотя, сельсоветская уборщица, с утра постаралась и печку в предсе­ дательском кабинете накочегарила так, что Карпов, настеж открыв форточки, все равно обливался потом. Домна Игнатьевна сидела на­ против и тоже вытирала лоб ладонью, ее толстое, красное лицо было густо усеяно мелкими бисеринками, словно она только что намахалась веником в бане. — И ты знал про это? Про подписи? — Знал, конечно. — И разрешил? — А что я могу сделать? Григорьев закона не нарушает, и он прав. — Да закон, он ить для людей писан, не дураки его сочиняли. Надо, чтоб он на пользу был. А тут какая польза? Помотаются на стороне, да опять сюда. — Домна, тебе чего от меня надо? Чего от меня добиваешься? — А того и хочу — запрети! — Пусть они дальше пьют. Так? Вернувшись от Фаины, Карпов, неожиданно для самого себя, будто разом забыл прежние мысли и с внутренним облегчением решил: Гри­ горьеву мешать не буду, пусть делает свое дело — все, глядишь, помень­ ше пьяни в деревне будет. Но вот притащилась Домна Игнатьевна, и в душе у него начиналась прежняя маета. — Ты меня не сбивай, Митрий Палыч, я про это, чтоб пили, не гово­ рю. Криком надо кричать, как на пожаре, кричать, чтоб все услышали. А у тебя, видать, и голосу нет. Вот я описала тебе тогда случаи, а ты меня и выпроводил. А сход собрали, кому опять слово? Ерофееву. А у него что ни слово, то кино, и все про самого себя, ему ж вот настолько никто не верит. Нужны ему Файка с Галиной, как собаке пята нога. Постой, постой...— встрепенулась Домна Игнатьевна.— А это ведь ты натакал Галину уволиться, ты, больше некому. С глаз долой, и забот нету. Гляжу на тебя, Митрий Палыч, и думаю — не туда тебя понесло. Не про людей забота, а про отчет да про начальство...— Она передохну­ ла, взглянула на Карпова.— Дале-то сказывать, нет? Карпов с великим насилием над самим собой слушал ее слова, они били без промаха. И слушать их, подставлять себя под удары было тяжко, но он кивнул. — Говори, говори. — А потому это все, Митрий Палыч, случается, что шибко высоко ты голову поднял, так ее задрал, что ни Файки, ни Васьки не видишь. Ты про них только через службу да через бумагу вспоминаешь. С кем вот ты водишься, по пальцам пересчитаю — с директором леспромхоза, с директором ОРСа да с завгаром. Вроде, как другого поля ягоды. Рази ж вы до Васьки с Файкой спуститесь. Так и получается, у вас свои за ­ боты-хлопоты, у других свои, а до пьяниц по-настоящему никому дела нет. Если бы по службе от тебя не требовали, сроду бы к им не пошел. 42 :