Сибирские огни, 1988, № 1

лось им быть такими же. И вдруг, в эту- самую минуту, неизвестно откуда, раздалась полузабытая уже, но все-таки оставшаяся еще в па­ мяти чудная песня невиданной птицы. И снова слышалось в ней жур­ чанье талой воды, шум соснового бора, шорох вызревших колосьев и ко­ локольный звон. Девушка и пришедший человек уходили все дальше и дальше. «Как же мы их всех оставим? — спросила девушка.— Ведь они снова возьмут­ ся за старое?» «Не бойся,— ответил он ей.— Они услышали песню уже не от птицы, а в душах своих. И будут теперь ее беречь. А мы пойдем, разыщем птицу и расскажем ей, что песня ее жива. Птица вернется». Они уходили и были счастливы, потому что знали: найдут птицу и вернут обратно, как вернули людям простую любовь друг к другу. Такую сказку рассказывала самой себе Поля и, как всегда, заплака­ ла, дошептывая последние слова. По-прежнему светило между раздернутых туч солнце, по-прежнему медленно и лениво, словно устав за лето держать на себе пароходы, баржи и лодки, катилась Обь, и в том месте, где она заворачивала, на самой ее середине, синела, похожая на заплату, быстрина; быстрина за ­ ворачивала вместе со всей водой, но дальше шла не вдоль, а наискосок, к берегу, и уже там меняла свой цвет, светлела до белизны, закручива­ лась в воронки и мыла без устали крутой берег, отваливая от него боль­ шие песчаные глыбы. Видела Поля и быстрину, и яр, но как в тумане — мешали слезы. И снова, в какой уже раз чудилось: вот прояснеет взгляд и сразу, в ту же минуту, увидит она все по-другому, не так, как раньше. И деревня бу дет другая, и река, и холм, и бор, а еще увидит она долгожданного чело века, который придет за ней. Он возьмет ее за руку и поведет в иную сразу переменившуюся жизнь. Так Поле верилось, что она приготавли валась, замирала в ожидании, но ничего, конечно, не происходило Жизнь текла по своему установившемуся руслу, текла и текла, похожая на реку. Пора было возвращаться домой. От порядка, наведенного вчера в доме, не осталось и следа. На столе снова стояла немытая посуда, по клеенке снова был рассыпан пепел и разбросаны мокрые, желтые окурки, у порога лежали пустые бутылки и старое покрывало комком валялось на грязном полу. Фаины не было. Вася с присвистом храпел, завалившись на кровать в сапогах и в мазутной фуфайке, к которой прилипли опилки. Чадный, душный запах бил в ноздри. Поля убрала из-под порога бутылки, сунула их под лавку и села на сундук. Ей хотелось закрыть глаза и ничего не видеть. В это самое время пришел Карпов. Он встал у порога, ссутулился, глубоко засунул ладони длинных рук в карманы. Медленно, не говоря ни слова, переводил взгляд с Поли на спящего Васю, и его лицо замира­ ло, каменело, становилось бледным и словно неживым. Карпов никак не мог справиться со своими чувствами, раздиравшими его сейчас попо­ лам. Он продолжал судить и казнить самого себя и в то же время, глядя на храпящего с присвистом Васю, задыхался от злости: он-то себя судит, а они?.. Они и в ус не дуют, плевали они на все его мысли с высокой колокольни! И опять, опять проклятые шестеренки — оконеш- никовская жизнь и сельсоветская работа — не сцеплялись. Вася во сне неразборчиво забормотал, перевернулся на спину и ши­ роко открыл рот с желтыми от табака зубами. Лицо было серым, как старая, застиранная тряпка. Карпов схватил Васю за плечо и изо всей силы начал трясти. Тот, не просыпаясь, мычал и пытался увернуться, но Карпов, накаляясь, тряс его сильней, и Вася, дернув головой, ошара­ шенно открыл глаза. Долго соображал, кто перед ним, наконец, сообразил, медленно поднялся и сел на кровати. — Почему не на работе? Вася похлопал глазами, сжал руками голову и молча стал покачи­ вать ее из стороны в сторону. Морщился и поджимал синеватые губы. т