Сибирские огни, 1988, № 1

Осенью 1890 года, по свидетельству Надежды Валериевны, к Михайловским в Усть-Катав заехал один их самарский знакомый, которого она обозначает как С. Имя этого С., в общем-то, и неважно, он не имел отношения ни к литературе, ни к железным дорогам. Познакомившись на досуге с рукописью «Несколько лет в дерев­ не», он предложил отвезти ее в Москву, где у него были знакомые из Московского кружка литераторов. По укоренившемуся неверию в собственные литературные спо­ собности Николай Георгиевич отказался от такой услуги. Но тут уж категорически вмешалась Надежда Валериевна, и С. уехал с папкой в чемодане. На Уфимско-Златоустовской линии работы были закончены, жена, ожидавшая третьего ребенка, снова уехала в Гундуровку. А надворный советник Н. Г. Михайлов­ ский 2-й был прикомандирован «сверхштатным инженером» к Временному управле­ нию казенных дорог. Между прочим, упомянутый в приказе 1890 года ранг надворного советника соот­ ветствовал по Табели о рангах подполковнику. В некоторых воспоминаниях говорит­ ся, что в последние годы жизни Гарин-Михайловский имел чин, равный генералу. Вероятно, по независимости поступков, самостоятельности суждений, по личному авторитету, по всему облику своему, он «тянул» на генерала. Но чину генерал-майора соответствовал лишь ранг действительного статского советника, каковым Михайлов­ ский никогда не был. Из всех крупных русских писателей того времени ранг граж ­ данского генерала имел, по иронии судьбы, только М. Е. Салтыков-Щедрин, самый, может, беспощадны;; враг самодержавия. К. Я. Михайловский 1-й, недавно еще недовольный слишком беспокойным подчи­ ненным, но, по всему видно, ценивший его, уговорил Михайловского 2-го срочно произвести еще одни изыскания — на линии Златоуст—Челябинск. Это был десятидневный последний рывок перед началом транссибирской магист­ рали. Очень выразительно изобразил эту работу сам Николай Георгиевич в письме к жене, написанном где-то в поле, без обратного адреса: «Все невозможные трудности этих изысканий уже назади — все эти 60-верстные в день поездки верхом для рекогносцировки местности, без еды, без дорог, на полных рысях тряской лошади, все эти ночевки на мокром сене (сверху снег, снизу мокро), все эти косогоры, болота, утомление, доходившее до рвоты,— все назади. Не было еще таких изысканий и никогда не будет — в восемь дней 75 верст, каждый день, не переставая, то дождь, то мокрый снег, в слякоти, грязи и с сокращением на 75 а. 25-ти верст и 50 тысяч куб. саженей работ (было 100 тыс.). Господь помог сделать славное дело. Это моя «Ахал-Текинская» экспедиция. Но я рванул здесь так, как только мог». Михайловский сравнил свой рывок со штурмом крепости, которую стремительно взял генерал Скобелев в Ахал-Текинском оазисе Туркменистана в 1881 году. Николай Михайловский был инженером, как говорится, от бога, всем мировосприя­ тием своим, отточенным рациональным мышлением, но он никогда не был технокра­ том, узким специалистом, которого ничто не интересовало бы помимо технических задач. На Урале, еще не приступив к работам в Сибири, со всей широтой мысли он увидел в предстоящих проектах связь времен. Тут, на Урале, он написал такие слова: «Здесь Ермак нечеловеческими усилиями проложил себе путь к славе. Прошли века, и вот мы пришли докончить великое дело. Проведением дороги мы эти необъ­ ятные края сделаем реальным достоянием русской земли. Это будет второе завоевание этого края. И как Ермак некогда с ничтожными силами приобрел его, так и мы должны употребить все силы, чтобы уменьшить стоимость постройки дороги. Нельзя строить дорого, у нас нет средств на такие дороги, а нам они необходимы, как воз­ дух, как вода. Восток гибнет оттого, что не имеет дорог. Общество право в своем раздражении на нас, инженеров... И как некогда Ермак искупил свою и товарищей вину, так и мы, инженеры, дешевой постройкой должны искупить нашу невольную вину перед родиной.» Вся личность Николая Георгиевича сама собой воплощает связь времен: он почув­ ствовал связь с Ермаком, а мы чувствуем связь инженера Михайловского с нашим временем. Он словно привносит свой голос, свою совесть в нашу революцию экономи­ ки и сознания, его мысли сливаются с нашими до полного совпадения: «...содержание штата, стоящего до миллиона, ложащегося бременем на одну до­ рогу, я не понимаю... Когда вас двести на одного, за неимением настоящего дела вы