Сибирские огни, 1988, № 1

года! А куда уже только ни мотала его судьба — Бургас, Бендеры, Галац, Бухарест, Петербург, Одесса, Тифлис, Батум,-пристань и шоссе в Болгарии, участок пути и станция Троянов Вал в Бессарабии, линия Батум — Цихисдзири на Кавказе. Полови­ ну этого кочевого пути прошла с ним жена с маленькою дочкой на руках. Когда ро­ дители осели в Самарской губернии, Дюсе было два года, отцу ее — 30, матери —23. На зиму переехали в Самару, где в декабре родился сын Николай (Кока — ве­ роятно, чтобы различать с отцом, Никой). Кока прожил недолго, всего три года, он умер от осложнения после кори. Коротенькой судьбе Коки посвящен пронзительный, мучающий самые страдальческие струны души, рассказ «Исповедь отца», написанный много позднее. В Самарской губернии началась трехлетняя сельскохозяйственная эпопея Михай­ ловского. Он кинулся в новое дело, как с кручи кидался спасать турок, со всей экспрессией своей натуры. Маленькое имение жены было продано. Куплено в Бугурусланском уезде той же Самарской губернии имение Гундуровка со значительным массивом хоро­ ших пахотных земель. Дряхлый барский дом из осинового сруба был за полтора месяца отштукатурен, побелен, покрыт железной зеленой крышей, перестелены полы, заменены рамы, вокруг высажены кусты сирени, разбиты клумбы, обнесены изящной деревянной решеткой двор и сад. Инженер умел строить, недаром станция Троянов Вал восхитила начальство, как самая нарядная и чистая на всей линии. В статьях об Н. Г. Гарине-Михайловском, в предисловиях к его сочинениям можно прочитать, что его деятельность в Гундуровке была попыткой воплотить на практике народнические иллюзии. Считаю, что это просто наш распространенный вульгарно­ социологический штамп, согласно которому человек обязательно олицетворяет какую- либо теорию. Причем, мы назубок знаем, какие теории ошибочые, а какие ортодок­ сальные. Николай Михайловский вообще не увлекался когда-либо теорией крестьян­ ского социализма, никаких следов такого увлечения нет в его творчестве и биографии. Конечно, он знал народнические теории, наиболее из всех социальных учений распро­ страненные тогда на Руси, имевшие такие авторитетные истоки, как идеи Герцена и Чернышевского. А марксизмом еще и не пахло в России. В «гундуровский» период тринадцатилетний Володя Ульянов учился в Симбирской гимназии, а в далекой Жене­ ве в 1883 году только-только сорганизовалась плехановская группа «Освобождение труда», члены которой все вышли из народников. Михайловский, конечно, уважал одного из самых популярных деятелей того вре­ мени — своего тезку Николая Константиновича Михайловского, который вместе с Салтыковым-Щедриным редактировал «Отечественные записки», был близок к «Земле и воле», подвергался ссылке за связь с революционными организациями. Но не столь­ ко теоретические построения, витавшие в воздухе эпохи, сколько практические дела и результаты увлекали Николая Георгиевича. Узнав воочию сельское хозяйство Самарской губернии, он был поражен его низ­ ким, нищенским уровнем, совершенно нерациональными способами его ведения, не­ подвижностью экономической мысли, не видящей прямой выгоды там, где нужны лишь минимальные усилия. Вот против этой дикой безрасчетности и бесперспектив­ ности категорически восставал его инженерский ум, это вызывало в нем и горечь, и гнев, и будило энергию, ибо своеобразие его личности заключалось, как очень точно определил К. И. Чуковский, «в сочетании высокого строя души с практицизмом». Деревня Гундуровка имела населения 300—400 человек, 50 дворов, из них 5 ку­ лацкие. Стояла она в глуши, на всю деревню был один грамотный — отставной солдат: Крестьяне, оторванные от рынка, продавали за гроши жалкие излишки хлеба местным кулакам и наезЖим самарским купцам, батрачили на кулацких наделах и у окрестных помещиков. Михайловский ринулся в преобразования. Он соединил две речушки, протекавшие по его землям, и на этой возросшей силе построил мельницу на пять поставов и водя­ ную молотилку, выстроил амбар с небольшим элеватором, с помощью которого ссыпалось зерно, поднял цену на рабочие руки, чем вызвал раздражение соседей- помещиков и кулаков, снизил арендную плату крестьянам. Года через два он организовал продажу крестьянского урожая без посредничест­ ва скупщиков — сам сплавил его по реке Сок и Волге в Рыбинск, где продал хлеб на 25% дороже, чем было бы в Самаре, и привез гундуровцам лишних 500 рублей. Каждое лето он экспериментировал с культурами, какие подороже стоили на рын­ ке: одно поле засеял маком, огромный массив отвел под подсолнухи. Он внушал,