Сибирские огни, 1988, № 1

Вот именно, когда человек постоянно чувствует благотворную вину за то, что не поспевает, то он всегда будет, в конечном счете, поспевать, находить в себе резервы для поспевания везде, где необходимо. Некоторая недооценка самого себя только и стимулирует самосовершенствование, вырабатывает постоянный самоконтроль. Это была органическая черта в характере Николая Михайловского. Эта черта сказалась и в его литературных попытках. Еще в гимназии он затеял с приятелями рукописный журнал, написал статью на философскую тему, которая вызва­ ла иронию товарищей и сожалеющий взгляд матери. Он тогда зарекся писать что-либо. Но в институте опять потянуло к перу, скрытно от товарищей он отнес что-то в редак­ цию журнала и получил уничтожительный ответ, и снова забросил перо, уверившись в полном отсутствии литераторского таланта. Эти первые попытки теперь никто не знает, о них мы имеем смутное представление лишь со слов Н. В. Михайловской, которая знает тоже о них лишь со слов самого ав­ тора — о каком-то рассказе, где юный герой покончил с собою под рождественский звон колоколов. Вероятно, и здесь сказалось то неопределенное влечение к абстрактно­ философским построениям, которое привело его поначалу на юридический факультет. А талант, еще не познанный им, таился в инженерной направленности ума, в конкрет­ ном и четком анализе фактов сугубо реальной жизни. Обостренная добросовестность забавно сказалась и в самый ответственный момент на участке. Снова обратимся к «Инженерам». «Это был первый паровоз, и Карташёву не верилось, что по выстроенному ими пути может прибыть благополучно этот паровоз. Где-нибудь окажется нехорошо подбитая шпала, и он опрокинется. Во избежание такой случайности, Карташёв решил пройти пешком с Тимофеем эти восемь верст от станции до конца дистанции, с подштопкой в руках, и проверить разбивку каждой шпалы. Начал он свою, в сущности, совершенно бесполезную работу с рассвета и кончил часам к десяти, как раз в то время, когда на горизонте показался дымок паровоза». Карташёв сел на паровоз, и проверяющий инженер Борисов сказал: «— Приказывайте, с какой скоростью в час нам ехать? — Совсем не охать,— хотел было сказать Карташёв, но, подавляя волнение, ответил: — Со скоростью десяти верст. — Что? Стоило строить железную дорогу для этого. И, махнув беспечно машинисту, он крикнул: — Тридцать верст! — Борис Платонович! — вскрикнул Карташёв. Но Борисов только рассмеялся». Постройка была окончена. Михайловскому предложили перейти в эксплуатацион­ ную службу — начальником участка на станции Троянов Вал. Эту станцию он сам строил, она была признана самой красивой и чистенькой на линии. Но работа на одном месте была не по нему, не согласовывалась в его восприятии с самой символикой до­ роги — вечным движением. Да еще влекли его отсюда и личные планы. Он подал заявление о длительном отпуске и поехал в Одессу. Начальство, в виде признательности за хорошую работу, предоставило ему поезд из двух вагонов — слу­ жебного и пассажирского. Какая профессиональная влюбленность в дело рук своих звучит в этой фразе: «Как очарованный, смотрел с поезда и не мог оторвать Карташёв усталых глаз своих и от от- кантованных ставок полотна, и от прекрасно вырехтованного пути, по которому поезд несся мягко, с особым задумчивым гулом». Николай Михайловский ехал в Одессу к заранее условленному дню, чтобы сыграть свадьбу. Его ждала Надежда Чарыкова, та самая приятельница сестры Нины, кото­ рую приглашали в гостиную звуками вальса. Познакомились они два года назад, когда Николай приезжал из Петербурга на рождественские каникулы. «Мне сразу в нем все понравилось,— писала она потом, вспоминая, как увидела «изящного молодого чело­ века с красивыми, слегка вьющимися темно-русыми волосами и прекрасными синими, выразительными глазами». Надежда Валериевна Чарыкова, дочь минского губернатора, получила образование в Штутгарте, в Германии, а в Одессе, живя у своей сестры, продолжала учебу в Ху­ дожественной школе. Она была на семь лет моложе жениха, в год свадьбы ей испол­ нилось двадцать лет. Чувства свои к ней Михайловский выразил в одном из писем, посланных с Бендеро- Галацкой дороги: «Надя, голубка, ты пишешь, что тебя пугает' наше счастье. Боже