Сибирские огни, 1988, № 1

впредь не лазил на бойню. Мать возмутилась поступком сына, а отец возразил: — Что ж , по-твоему, ему уши будут рвать, а он ручки за это должен целовать? Мать боялась, что сын с приятелями утонут, когда они по многу часов, до изнемо­ жения, плавали на лодке в море. На это отец отвечал: . За делом-то, пожалуй, и приятнее умереть, чем так сидеть да дожидаться смерти.. Однажды отец сказал сам про себя: — Я считался непокорным офицером. Никакого непокорства не было, но раздража­ ли нелепые распоряжения. Эта отцовская черта, пожалуй, стала определяющей и в характере сына на всю жизнь. «Непокорный», «упрямый»,— совсем не те слова, которые подходили бы к Ни­ колаю Георгиевичу Михайловскому. В нем в высшей степени было развито чувство це.тесообразности и справедливости, и он становился непримирим ко всему, что щло этому вперекор. В характере Ники скрестились взаимоисключающие, на первый взгляд, влияния от­ ца и матери, а на самом деле взаимообогащающие, обусловившие складывание бога­ той и сложной натуры сына. В 1863 году умер Георгий Антонович. Как после кончины любимого императора, он подал в отставку, так с крахом всей николаевской эпохи, с отменой крепостного права, он ушел в отставку из жизни. «Мы любили родину, царя... Теперь другие време­ на... Обидно умирать в чужой обстановке»,— говорил он одиннадцатилетнему сыну на смертном ложе. Тетралогия Н. Г. Гарина-Михайловского «Детство Тёмы», «Гимназисты», «Студен­ ты», «Инженеры» автобиографична. Но это не мемуары, а художественное произведе­ ние, где изменены имена реальных героев, привнесены обобщения, смещены докумен­ тальные факты. Ну, хотя бы майор Георгий Антонович превращен в генерала Николая Семеновича, а Глафира Николаевна, под именем Аглаиды Васильевны, произносит монологи, в которые, в значительной степени, писатель внес собственные раздумья о воспитании детей; в детстве он просто не мог слышать их от матери, они не при нем и не Для него произносились, если произносились вообще. Д а и сам Ника Михайлов­ ский выступает, как Гёма Карташёв. Но вся основная канва, все живые эпизоды и переживания безусловно автобиографичны. Это подтверждено и самим писателем, и всеми исследователями его творчества. В 1871 году девятнадцатилетний Николай Михайловский заканчивает гимназию и едет в Петербург, в университет. Мать напутствует его: «Помни, что единственная опасность, которая грозит тебе, это если увлечешься в Петербурге и попадешь в те кружки, откуда выход на эшафот, в каторгу». В это время Чернышевский был на каторге, Ишутин сошел с ума в Петропавлов­ ской крепости, ишутинец Каракозов казнен за покушение на Александра II, и сейчас, когда Михайловский ехал в Петербург, там как раз шел открытый процесс по делу нечаевской организации «Народная расправа»... Опасения матери имели основание. Николай поступил на юридический факультет университета. Но, к своему удивлению и огорчению, он не в силах оказался усвоить философско-абстрактные построения пра­ воведения. Проучившись один курс, он срезался на первых же экзаменах, будучи не в силах отличить «право субъективное» от «права объективного», и был отчислен из университета. На следующий учебный год он перешёл в институт путей сообщения. «Опять пошли синусы и тангенсы, бином Ньютона и логарифмы,— говорится в «Студентах»,— все то, что так живо вызывало воспоминания о гимназии, о прежней жизни. Это было приятно. Математика своей определенностью и ясностью как бы сно­ ва вводила его в знакомое, хорошо исследованное русло.^'Нет больше тумана от всех этих абсолютов и разных неудобопроизносимых методов». — Чем быть плохим юристом, я лучше буду хорошим ремесленником: буду практи­ ком жизни,— так определил свое призвание Гёма Карташёв, так не ошибся в выборе оптимального пути своей жизни Николай Михайловский. Студенческие волнения охватывали то одно, то другое учебное заведение, в том числе и институт путей сообщения. Студенты-путейцы делились на «красных» и «охо­ лощенных», дискутировали о революционных идеях народников. Михайловский числил­ ся «красным», но все же считал, что главное сейчас не политика, что и так он потра­ тил. понапрасну уйму времени и в гимназии, и в университете, и главное теперь — знания!