Сибирские огни, 1988, № 1

рим еще, как тогда эти слова называться будут, что выражать, давай­ те, кто против, каких-нибудь двадцать тысяч лет, и все образуется, сле­ пятся слова со смыслом. А пока давайте не будем тень на плетень, д а ­ вайте смотреть реально, найдется ли среди всего человечества хоть один двуногий, который, не покривив душой, может сказать: я чист? Нет, товарищи, нет, хорошие, хотя бы потому уже нет, что остальные не могут сказать о себе так, значит, и этот единственный, даже если отыщется паче чаяния, и под колпаком не выживет. Поэтому и не надо, не надо, будем взаимно вежливы, мы же не против слов, пускай эти слова дорогие нам всем в кино говорят, с трибун говорят, в книжках пусть пишут, даже дома в семье пускай говорят, сын отцу — например, только не надо так вот глядеть при этом, не надо пучить глазенки-то, будто и впрямь слова стоят чего, не надо мешать, валить в одну кучу и жизнь и слова о жизни, не бывает так, не бы-ва-ет, зарубите себе на носу. Ладно уж этот октябренок призывного возраста, на него еще, слава богу, управа найдется, хуже, когда из таких вот делаются реви­ зоры записные, нос свой длинный тычут куда не следует, работать ме­ шают... Вот что, Кирилл, ты прав, абсолютно, на сто процентов прав. Я, как видишь, лысину нажил, придумывая, как оправдаться. Но сейчас вот решил, не буду оправдываться, потому что по большому счету ты прав, больше того, я даже горжусь тем, что не побоялся ты мне вот так че­ стно, открыто сказать об этом в лицо, для таких слов надобно мужест­ во. Но посоветуй ты мне, дураку старому, в какую милицию эти все ве­ щи нести, как доказать людям, что я вор. Ведь я ничегошеньки не украл, эти вещи давным-давно списаны, на самом что ни есть законном основании. Д аж е наоборот, я же и оказался бы нарушителем, если б вовремя не произвел списания, я могу показать тебе завалы готовой продукции, уже обреченной, уже заведомо списанной, даже раньше фактического списания, причем речь о продукции далеко не ширпо­ треба. Плохо это, что говорить, плохо, много у нас еще формалистики, несуразности, элементарного губошлепства, миллионы на ветер летят... Я к чему это говорю, чтоб не спешил ты с выводами, ляпнуть можно что угодно. Давай разберемся вместе, почему в силу обстоятельств, в силу бумажной казуистики я смог пустить в дело кое-какие вещи, кото­ рые для дела этого и предназначены. Думаешь, просто убить зверя, вы­ делать кожу, пошить эти перчатки, думаешь, труд этот мало стоит, но он совершен и совершен ради того, чтобы в этих перчатках боксировали, чтобы этим секундомером засекали время старта и финиша, а когда это произошло, я оказался вор. Нет-нет, избави бог, я не обижаюсь, я пыта­ юсь понять, как, откуда могла прийти тебе в голову такая нелепица, такой откровенный бред. Д а , я не платил за эти вещи, платило пред­ приятие, значит, никто не платил, потому что на самом-то деле ника­ ких таких денег у предприятия нет, рубли только называются рублями, а на самом деле их нет, их в руках подержать невозможно, то всего лишь эквивалент товарообмена. Больше того, не израсходуй мы лими­ ты на соцкультбыт, их срежут, и никто нам за это спасибо не скажет. Но даже деньги, откуда они у завода, да от меня же, от работника, при­ чем такого работника, который как раз занят распределением доходов, работает не с железками, а с людьми, такой труд никакими деньгами не измеришь, такой труд оплачивается не только материально, но и морально, пускай вот этими вещами, они бы быстрее всего обречены бы­ ли на гибель в чужих равнодушных руках, мы же с тобой продлили им жизнь, оправдав тем самым труд, что в них заложен, дороже этого нет ничего, запомни, сынок. Семен Семенычу было не впервой словоблудить. Важны не слова, важна убежденность, чувство. А уж чувство его подогревать нужды не было, иначе что ж, если глянуть наивным таким вот сыновьим взгля­ дом, что у него останется, хрен да маленько, и все нажитое. Уж дудки, Семен Семеныча на мякине не проведешь, соцкультбыт — это вам не 100