Сибирские огни, 1987, № 12

—* А тебе, Мавра, никогда не хотелось уехать отсюда? — Здесь мой дом, обитель моя... Куда мне ехать? — Но это же добровольное заточение. — Тело человеческое бренно, а душа вечна.' — Ах, Мавра, Мавра, откуда в тебе такая покорность? Откуда? Бросай все, пойдем с нами, — предложил вдруг. — Добрая ты, и руки у тебя вон какие добрые... В лазарете будешь работать. Пойдем к людям. — Нет, — печально покачала она головой. — Ничего, кроме зла и обмана, в миру нет. Дел и у нас много... Матушка игуменья сказала, что к рождеству меня облачат в рясофор. — А сейчас ты кто... по вашим монастырским уставам? — Послушница. — Послушница... — задумчиво повторил Третьяк, с жалостью и со­ страданием глядя на нее и то же время чувствуя бессилие свое перед ее фанатически твердой верой.—А мне, Мавра, хочется, чтобы сво­ бодной ты стала и счастье свое нашла не в затворничестве, а в жиз­ ни, среди людей... Понимаешь? Нельзя быть послушницей всю жизнь. Нельзя! Прости меня за этот разговор, но я добра тебе желаю. Пото­ му что — добро в тебе вижу. Мавра слушала, опустив глаза, будто отгородившись глухой стеной. И слова его — как горох об эту стену... Днем зашел Бергман. Осмотрел Третьяка, выслушал и простукал тщательно: —' О, да вы уже молодцом смотритесь! — Вашими стараниями, — польстил ему Третьяк. И на Мавру по­ глядел ласково: — И сестра у меня вон какая добрая и вниматель­ ная... Так что завтра надеюсь быть не только на ногах, но и на коне. — Спешить не надо, — сказал фельдшер. — Три дня еще полежите. — Нет, нет, товарищ Бергман,1надо спешить. И -как ни пытались убедить его сначала фельдшер, а потом и Ого­ родников с Акимовым, ничего не вышло —Третьяк был тверд: — Все. Належался. Хватит. Доложи-ка лучше обстановку, товарищ комполка. — Обстановка, Иван Яковлевич, прежняя, — ответил Огородни­ ков. — Будем выступать на Черный Ануй или у вас другие планы за это время родились? — Других планов у нас нет. Только вот одна закавыка: слишком мало боезапасов. Четыре патрона на винтовку... Много с этим не на­ воюешь. — И что же вы предлагаете? — спросил Третьяк. — Сидеть и ждать? Так под лежачий камень, как известно, вода не течет. Будем добывать боезапасы в походе. Утром семнадцатого сентября полк снялся со своего бивуака, в ущелье Загрехи, и двинулся на Абу. Остался позади монастырский двор, блеснув напоследок соборными куполами. И Третьяку отчего-то стало грустно. Словно оставил он там, за бревенчатой стеной, потерял что-то дорогое и невосполнимое. «Мавра, — мелькнуло в памяти пе­ чальное и строгое лицо молоденькой послушницы. — Как она, что с ней будет?» Обидно было Третьяку, что не сумел он убедить Мавру оставить свое затворничество и уйти к людям, среди людей искать свою судь­ бу, дорогу свою... Ах, как это непросто, оказывается, найти свою дорогу!.. Полк двигался медленно, со всеми предосторожностями, и к вече­ ру достиг заимки, от которой оставалось до Абы верст пять. Однако 91