Сибирские огни, 1987, № 12

гонах (да только ли о погонах?,) , и даже самозваный атаман Сатунин, пытавшийся утвердить в Горном Алтае военную диктатуру... Нет, нет, если бы председатель Бийского совдепа Двойных прошлой весной, ког­ да была создана Каракорум-Алтайская управа, не бросил против нее вооруженных красногвардейцев, а мирным бы путем и по-доброму раз­ решил этот вопрос, не появился бы Кайгородов и не возник бы со своей опереточной диктатурой и далеко не опереточной жестокостью штабс- капитан Сатунин...» Но так ли это? И не пытается ли Гуркин, попав в столь сложное и опасное положение, переложить вину на плечи других? Разве не он, Гуркин, поддержал идею того же Кайгородова о создании «туземного дивизиона» и разве не он, Гуркин, закрыв глаза на истинное положение, согласился и пошел, в конце концов, на компромисс, а в какой-то мо­ мент сомкнулся в своих действиях с «атаманом» Сатуниным? И разве не он, Гуркин, весной прошлого года подписал приказ об аресте комис­ сара Центросибири Соболевского, который накануне буквально засло­ нил его собою и спас от верной гибели... Да, да, все так и было! Гуркин помнит, как приходила приехавшая вместе с комиссаром Соболевским его жена, миловидная и почти по-мужски твердая и решительная жен­ щина, и просила, требовала отменить незаконное решение. Он чувство­ вал свою вину перед этой женщиной, искренне хотел ей помочь и в то же время не в силах был отменить своего решения. Говорил, как бы оправдываясь: «Поверьте, мне было нелегко подписать этот приказ... но я исполнял волю народа». Она усмехнулась, выслушав его, и спро­ сила: «А вы уверены, что исполняете волю народа?» Слова Соболевской и сейчас, как заноза, сидят в нем и не дают по­ коя. Так чью же волю он исполнял, художник Гуркин, все это время, со­ вершая одну за другой тяжелые и непоправимые ошибки? Нет, нет, протестуя, не соглашаясь и пытаясь понять истинную суть вещей, дума­ ет Гуркин, слава богу, у него и своей воли доставало на то, чтобы при­ нимать или отвергать те или иные'решения... Вот и тогда он не оставил в беде жену Соболевского: ей выдали шестьдесят рублей на проезд до Томска, доставили в Бийск... И Гуркин, как мог, успокоил и заверил, что муж ее, комиссар Соболевский, находится в безопасности и что он, Гуркин, сделает все возможное, чтобы освободить его в ближайшее вре­ мя. Разве он не выполнил своего обещания? Соболевский давно на сво­ боде. А вот он, Гуркин... А теперь... что же теперь? Теперь Гуркин хотел одного: цусть оста­ вят его в покое! Он вернется в Анос — и ничем другим, кроме живописи, заниматься не будет. А возвращаться в Каракорумуправу, если даже его об этом станут просить, Гуркин не желает и ни за что не согласится. Хватит! Он художник, прежде всего — художник. И как художник сде­ лает для своего народа гораздо больше. Только бы поскорее кончилось это судебное разбирательство... Между тем друзья хлопотали за него — и в Бийске, и в Омске, и в Томске... Потанин говорил Вологодскому: если Сибирь не хочет поте­ рять своего лучшего художника, как она потеряла уже писателя Ново­ селова, употребите все ваше старание, дабы не повторилась ошибка... Вскоре гуркинское «дело» было пересмотрено. А сам Гуркин повторно был подвергнут медицинскому обследованию. И вот, наконец, новое заключение, из которого явствовало, что «Гур­ кин, сорока девяти лет, роста выше среднего, телосложения удовлетво­ рительного, весьма мнителен и подозрителен, временами совершенно не владеет собой... имеет повышенную чувствительность... рубцы на за­ тылке— следствие полученных в разное время тяжелых ушибов... Стра­ дает начальной стадией прогрессирующего паралича...» Судебный следователь, ознакомившись с этим документом, присово­ купил его к «делу» и, усмехнувшись, вздохнул'с облегчением: «Ну что ж,- не будем спорить с медициной». . 59