Сибирские огни, 1987, № 12

Ее обдало горячей пылью, запахом сбруи. Ноги словно прикипели к земле, и она стояла не в силах сдвинуться с места. Пыль еще не улеглась, а улицу уже запрудили новые всадники, — ехавшие в строгом порядке, по четыре в ряд. Собаки встретили их друж­ ным и отчаянным лаем. Особенно усердствовала черная, с желтыми под­ палинами на боках, бросаясь лошадям под ноги. Лошади прядали уша­ ми и брезгливо всхрапывали. Вдруг хлопнул выстрел, сухой и короткий, как щелчок бича. Собака взвизгнула, перевернулась и закрутилась на одном месте, кровеня траву. Ехавший впереди всадник неторопливо и деловито вложил наган в кобуру. Человек этот был маленький, коротко­ ногий, что было заметно и по высоко вздернутым стременам, и по туло­ вищу его, словно обрубленному, узкоплечему, — погоны как будто с чу­ жого плеча; но голова крупная, тыквообразная, с чуть оттопыренными ушами, отчего казалось, что фуражка держится не на голове, а на ушах... Поравнявшись с Татьяной Николаевной, он круто, всем тулови­ щем повернулся и посмотрел на нее холодно и пристально. Смуглое ли­ цо его было угрюмо и некрасиво, почти безобразно. Неожиданно ударили колокола. Татьяна Николаевна вздрогнула. Передний всадник вскинул голову и слегка привстал на стременах. Когда пыль на дороге улеглась, Татьяна Николаевна увидела обочь, на траве, лежащую собаку. И узнала в нем огородниковского Черныша, охнула, —пальцы, сжимавшие жердину, побелели от напряжения..., А над деревней, над купами тополей и берез, над высоким катунским бе­ регом гудел и гудел колокольный звон. Передний всадник, выехав на площадь, остановил коня и посидел в седле прямо и неподвижно, точно отдыхая. Потом снял фуражку, раз­ машисто перекрестился и спрыгнул на землю, передав поводья подошед­ шему ординарцу. А навстречу ему уже спешил Илья Лукьяныч Бары­ шев, держа в руках на расшитом полотенце каравай, испеченный из от­ менной крупчатки; поверх каравая стояла маленькая хрустальная со­ лонка... — Добро пожаловать, ваше высокое благородие господин Сату- нин!! —приветствовал Барышев. —Заждались мы вас, Дмитрий Влади­ мирович. Денно и нощно лелеяли надежду... Вот и свершилось! Просим принять наш хлеб-соль. Каравай был огромный, и Сатунин слегка стушевался, не зная, как следует поступить —принять ли его целиком, или отщипнуть кусочек и, обмакнув в соль, попробовать... «Черт бы их побрал, с этими церемония­ ми!»—мысленно выругался он, сделал неловкое движение и опрокинул солонку, еще больше рассердившись. И хлеб пришлось отведать без со­ ли... Неловкость эта вскоре сгладилась, а потом и вовсе забылась в гостеприимном барышевском доме. Народу собралось немного, и только те, кто, по словам Барышева, достоин представлять безменовское общество. Сам Илья Лукьяныч, одетый парадно, сидел рядом с почетным гостем, по правую руку, а леворучь восседал отец Алексей. Дальше, как по ранжиру, Епифан Пер­ мяков и маслодел Брызжахин, весьма довольный тем, что сын его Фе- дотка перевстрел Сатунина еще за Онгудаем и числился теперь у него на хорошем счету. Было тут еще несколько офицеров из «ставки» Сату­ нина— корнет Лебедев, два молодых прапорщика... Стол ломился от жареного, пареного, солений и варений. И не стака­ ны обиходные, а хрустальные рюмки сверкали перед каждым гостем. И водочка на столе не сивушного разлива, не самогонная тем паче, а привозная —смирновская, царская, молено сказать, по всем статьям. При виде такого обилия гости весело переглядывались, нетерпеливо потирая руки. Илья Лукьяныч на правах хозяина произнес первый тост: — Все это время жили мы в страхе и опасности, хотя надежды не те­ ряли... А почему разброд и колебания образовались в нашей деревне, рав­ но как и по всей России? Да потому и образовались, что голытьба, под­ стрекаемая большевиками, головы подняла и распоясалась окончатель­ 24