Сибирские огни, 1987, № 12

Эпическая поэма В. Санги, рассказываю­ щая о четырех вечерах общения лириче­ ского героя со старой нивхской сказитель­ ницей Хыткук (лицом историческим), об­ ращена к_широкому кругу читателей, а не предназначена для почетного захоронения в академическом сборйике фольклорных про­ изведений. Действие поэмы происходит в наши дни, Хыткук представляет древ­ нюю народную традицию нивхов, а герой- повествователь — , современное культур­ ное сознание. Однако есть здесь и дейст­ вие внутреннее, историческое. В. Санги до­ бивается от читателя веры в древнюю ис­ торию, повествование о хождениях Челове­ ка Ыхмифа поистине эпично. Остановимся на отдельных показатель­ ных деталях сюжета и общем смысле по­ эмы. После земных катаклизмов, перевернув­ ших место, где развертываются события древности, уцелело немного людей. Чело­ век Ыхмифа, оставшийся в живых, стре­ мится утвердиться на этой земле, соблю­ дая законы добра и . активно противостоя злу. Добро и зло в поэме персонифициро­ вано; добро олицетворяет природа, зло — Черный шаман. Метафорическое дейст­ вие в поэме чрезвычайно изобретательно и органично; в этом отразилась живая вера народа в подлинность происходящего. Об­ щение Человека Ыхмифа с силами приро­ ды — с горами, морем, ветром, громом, ог­ нем; всевозможные превращения мертвого в живое, и наоборот, живого в мертвое, — все это лишенЬ нарочитости и игры, за­ ставляет читателя задуматься о многих тайнах происходящего в природе. Одно­ мерному сознанию природа не открывает­ ся; это пришлось не раз испытать и Чело­ веку Ыхмифа, попадавшему в беду, когда он забывал принести знаки благодарности природе, не помнил полезных советов предков, творил зло. Но если он был чу­ ток к внутреннему голосу и тут же ис­ правлял оплошности, природа протягивала ему руку, прощала его. Ее мудрый совет звучал то ли во сне,—только умей разга­ дывать,— то ли в шепоте раскаленных угольев, пении птиц, движения!х трав, ше­ лесте волн, — только умей слушать. Такое общение живого с «неживым» и духовно­ го с бездуховным заполняет все поры сю­ жета поэмы; это — данность, определяю­ щая самую суть мировоззрения Человека Ыхмифа. Соответственно,, и смысл жизни героев состоит в выработке диктуемых природой норм поведения, постоянным вы­ бором между добром и злом. Совершенство художественных образов сказания свидетельствует о высоте народ­ ного идеала, выразившегося в метафо­ рическом строе всей поэмы Таков образ птицы, которая способна, разбив над че­ ловеком яйцо, освободить его от пут или излечить от ран,— этот образ опирается на древнее сознание о единстве сущего. Или —- образ матери, обратившейся после смерти в рыбу — в самые критические мо­ менты жизни сына она дает ему добрые советы; или —давно умершего отца Чело­ века Ыхмифа, который спасает по прось­ бе сына тонущих в море его врагов. Все эти образы уходят корнями своими в древние сказания об общем происхожде­ нии человека, животного и растения. Ых­ мифа родился от человека и лиственницы, а жена его младшего брата — от челове­ ка и нерпы. Обрабатывая нивхское эпическое сказа­ ние в форме, максимально приближенной к оригиналу, автор преклоняется перед си­ лой фольклорной традиции, о чем заявле­ но во вступлении к поэме. То ли быль, то ли небыль забрала в полон Мой степенный рассудок, что глух к чудесам,— Но пошел я смиренно к горам на поклон. Чтоб, напрягшись, прислушаться к их голосам. Сомнения насчет правдивости изложен­ ного автор счел бы оскорбительными для легенды. Опытный переводчик с языков народов Севера Наталья Грудинина в своем всту­ пительном слове стремится поддержать пафос произведения, находя оправдание его неординарности в том, что оно призы­ вает читателя поверить в «чудесное», дабы он не отверг с порога содержание поэмы. При этом она ссылается на беседы с Сан­ ги, сумевшим рассеять ее сомнения. «То, что непонятно иноплеменному человеку, с малолетства известно и понятно нивху...» Н. Грудинина приводит целый ряд приме­ ров нравственного кодекса нивхов, явля­ емые фольклорным сказанием. В поэме В. Санги этот кодекс отража­ ется в идее нравственной победы добра над злом. В одной из глав Черный шаман призывает Человека Ыхмифа вдохновить­ ся правом сильного и физически уничто­ жить другие племена. Будет наш век благочестьем славен. Ибо в живых на земле оставим Лишь похвалы и любви достойных... Власть мне сама природа пророчит. Дразнят мне ноздри в лунные ночи Запахи трав и грибов отравных, Хищные птицы на острых крыльях Повелевают, кружа во мраке, Чтобы в мечтах о добре и благе Я не унизил закона сильных... Черный шаман ссылается на поддерж­ ку природы. Однако Человек Ыхмифа вступает с ним самим в праведный бой, и исход поединка предрешен естественным порядком вещей. Произведение В. Санги, на мой взгляд, должно претендовать на большее, нежели очередное попурри на модные ныне фольклорно-мифологические мотивы. Диктат природы человеческому общежи­ тию, продемонстрированный в эпической поэме «Человек Ыхмифа», может быть, поколеблет наше отношение к земле как к сугубо материальной субстанции. Мне ка­ жется, без осознания этого произведение В. Санги не будет прочитано адекватно замыслу автора, не раз в сдержанных за­ мечаниях остерегающего читателя от по­ верхностно-фабульного восприятия опи­ сываемых в поэме .событий. Т. КОМИССАРОВА ♦ I