Сибирские огни, 1987, № 12

а книжной полай В. Пухначев. Мне довелось... Новосибир­ ское книжн. изд-во, 1986. Изредка, помню, Василий Михайлович Пухначев говорил о намерении подготовить книгу рассказов, очерков, воспоминаний об увиденном и пережитом, о том, что дорого и осталось глубоко памятным. Над такой книгой мемуарного характера он, оказыва­ ется, настойчиво трудился. Главы из нее, опубликованные в ноябрьском номере жур­ нала «Сибирские огни» за 1985 год, вызва­ ли, конечно, значительный читательский ин­ терес. И не могли не вызвать, потому, что, как верно отмечено в кратком редакцион­ ном предисловии: «В. М. Пухначев был яр­ кой, динамичной личностью, крупным явле­ нием в русской поэзии Сибири, во всей культурной жизни нашего края». А сейчас книга поэта-песенника — «Мне довелось...» выпущена в свет Новосибирским издатель­ ством. Небольшая книга, но емкая по со­ держанию, и — волнующая, тем, прежде всего, что дает живое представление об ав­ торе, об этапах его жизненного, творческо­ го пути. Знаю: Василий Михайлович Пухначев был личностью неординарной, своеобразной и привлекательной. Он привлекал живостью характера, общительностью, ярко выражен­ ной увлеченностью тем делом, которым за­ нимался. Этот невысокий, точнее, пожалуй, чуть ниже среднего’ роста, худощавый, ра­ душно-улыбчивый человек действительно обладал кипучей энергией. За долгие годы близкого общения мне, признаться, не часто, ну, два, три раза, скажем, да и то в послед­ нее время, незадолго до его кончины, дове­ лось видеть его спокойным, неторопливым. Обычно стремительный, юркий, он спешил, всегда был что называется на бегу, и разго­ воры, каких бы тем они не касались, о чем бы не велись, если не начинались, то обяза­ тельно завершались своего рода монологами Василия Михайловича о песне и песнях, о сибирских бывальщинах. Тот, замечу, кста­ ти, кому привелось слышать сибирские бы­ вальщины из уст Василия Пухначева, согла­ сится со мной: он был прекрасным рассказ­ чиком. В совершенстве владея сибирским народным говором, тонко разбираясь в психологии селянина из глубинки, чуткий, восприимчивый к подлинному народному юмору Василий Михайлович умел посред­ ством лишь языковой характеристики соз­ давать поразительно зримые образы персо­ нажей своих сибирских бывалыцин, персо­ нажей, обладавших зоркостью и наблюда­ тельностью, способностью пристально вглядываться в окружающий ,мир, в малом рассмотреть важное и значительное. Многие бывальщины, конечно же, под­ слушаны, как говорится, Василием Михай­ ловичем, и персонажи бывалыцин, как и создатели их были ему хорошо знакомы. Одним из таких создателей и героев бы­ валыцин стал Захар .Ильич Овчинников, с которым поэт познакомился в августе пя­ тидесятого года. Он, с теплотой душевной рассказывая о Захаре Овчинникове, челове­ ке, одаренном от природы недюжинным умом и наблюдательностью, прожившем долгую жизнь, связанную со многими собы­ тиями в истории страны, вспоминает, как после охотничьей зорьки, у костерка, попа­ хивающего дымком, услышал: — В старину в сибирских селеньях моло­ канки были. Ну, бабы туда молоко от своих коровенок сдавали, когда излишне бывало. А на молоканке было такое устройство. К большому шестереночному колесу два дыш­ ла были прилажены, в них два молоканских коня запрягали. Гоняли коней по кругу, а от колеса привод был в суседску комнатеш- ку, этот привод бочку со сливками крутил. Бочка бултыхается — масло сбивается... Ну, по воскресеньям бабы молоко-то не но­ сили сдавать. Коней молоканских выводили в степь, за поскотину, на разгулку. Пустят их на свежу траву... У нас травы-то в поле были — простор, куда хошь беги! А они, кони-то молоканские, привыкли там на мо­ локанке по кругу ходить и здесь в степи, в раздолье все по кругу да по кругу норовят... Ну, это кони молоканские. А ведь у нас и работнички такие есть! Ему простор, долину дают — развернись, мил человек, во всю мочь покажи себя! А он — все по кругу, по кругу да по кругу! Вот, иной раз, у нас в делах-то и получается «молоканка!» Вот так. Но следует, конечно, помнить: литератор есть литератор. Сибирские бы­ вальщины — в своей первооснове — народ­ ны и, вместе с тем, являются оригинальны­ ми произведениями самого Василия Пухна­ чева. Они, если всмотреться, именно своей первоосновой сродни тем песням, которые создавал поэт, подчеркну, — поэт-песенник, по существу такой во всей Сибири впервые появившийся и покуда единственным ос­ тавшийся. Русской сибирской песне Василий Михайлович служил с беззаветной предан­ ностью. Именно служил, как профессиональ­ ный поэт-песенник. Известно, что далеко не все, даже самые великолепные поэтические произведения, 171