Сибирские огни, 1987, № 12

но в классе, но также благотворно влиять на поведение, образ жизни тех, кто лишь изредка видит ее, а больше слышит о ней от детей. А что вышло? Дети стали обхо­ дить на улице, чтобы не дождаться упрека. Учительница, воспитатель по самой природе своей профессии, не дала себе труда заду­ маться, поискать прежде всего в себе при­ чину случившегося, а увидела... недоброже­ лательность к себе, черствость и неблаго­ дарность. Неожиданный ракурс? А почему, собственно? Ответ рядом. При­ выкли мы, что сельский учитель в очерке появляется, лишь когда речь ^заходит об ученической производственной бригаде. Других точек соприкосновения у сельской школы с жизнью как бы и нет. Я несколько'"отвлекся. А может, как раз и подошел к сути? Воспитанию воспитате­ лей. Кто этим должен заниматься на селе? В первую голову — партийный работник. А как в сельской публицистике раскрывается партийная работа? Она подчас «зациклена» на тех же цифрах планов и урожаев, гекта­ рах и центнерах. Жизнь, ее многослойные радости и заботы, тревоги и волнения ос­ таются в стороне. Разучились мы в очерке за урожай спрашивать с агронома, за на­ дой — с зоотехника, а за настроение лю­ дей — с секретаря парткома, с профсоюз­ ного или комсомольского вожака. Тонут те в бумагах и справках, в отчетах и протоко­ лах, ну и пусть себе тонут, так, что ли? Культура — паспорт нравственности. По­ чему она на селе «второго сорта»? — во­ прошали очеркисты пятидесятых годов. Почему на селе «культурная» отдача по­ тенциальной интеллигенции так .ничтожно мала? — спрашивали они. Не было ответа на эти вопросы в публи­ цистике тех лет, а с очерками, в которых бы не поверхностно, а изнутри, по существу, раскрывалось бы влияние общей культур­ ной атмосферы на этические и эстетические установления в современной деревне, — с такими очерками никто не выступал. За последние годы более или менее высвети­ лись на общем фоне лишь заметки библио­ текаря Валентина Волкова «Три деревни, два села», да очень жесткий, но во многом правдивый портрет сельского культпросвет­ работника, нарисованный Юрием Курано- вым в документальном романе «Глубокое на Глубоком». «...пришел я к Антонине Васильевне, что­ бы посоветоваться, как лучше поправить лестницу да и вообще поукрасить клуб. — Что вы, Юрий Николаевич, — махну­ ла рукой Антонина Васильевна, — эта лест­ ница все равно развалится. — Ну тогда нужно новую делать. — Да ну, что вы. Кто это будет ею зани­ маться? — А Бурунов. — Ему некогда. Да и денег у него нет. А- Деньги дает совхоз. — Да ну, что вы. Тут большие деньги нужны. Да и это не так просто. Сгнили перед клубом две длинные ска­ мейки. Прихожу я к Антонине Васильевне: — Ну поставьте хоть новые скамейки. — Что вы, Юрий Николаевич, — смеется директор клуба, — где их взять? Да и все равно ведь сломают. Предложил цветы возле клуба посадить. — Что вы! Здесь тень от кленов вон ка­ кая. Цветы не станут расти». А людиѵ. Разве им меньше, чем цветам, нужно внимания, заботы, сердечности? В какой-то мере ответ на этот вопрос прозвучал в очерке Юрия Леонова «Прозре­ ние». Слишком долго и упорно мы смотре­ ли на рол’ь культурно-нравственной среды на селе, как на нечто малозначительное, не­ важное, несущественное. Село давно стало жить зажиточнее. По этому показателю, — хотя бы по средней заработной плате, при куда меньших расходах на питание, тран­ спорт и т, д., — село почти догнало город. Но стало ли оно культурнее? Убежден, во многих судьбах земляков алапаевского землеустроителя Ивана Дани­ ловича Самойлова и его жены Анны Ива­ новны отзовется их подвижничество и бес­ корыстие. Рассказывая о том, как усилиями сель­ ских энтузиастов во главе с Иваном Дани­ ловичем была восстановлена и стала музе­ ем народной старины церковь в уральском селе Нижняя Синячиха, Юрий Леонов не скрывает ни сложностей пути героев, ни — увы! — обычного еще общественного без­ различия к работе, отдачу которой трудно выразить- в рублях или процентах. В сколь­ ких должностных кабинетах встречал Иван Данилович холодность и непонимание, сколько тех, кто должен был оказать эн­ тузиасту и поддержку, и помощь, не видели в действиях коммуниста Самойлова «реаль­ ной практической пользы для района»,* и сколько сел и деревень пришлось обойти ему, чтобы попросту сберечь от забвения и тлена рукотворное чудо предков! Тридцать лет неустанного воплощения мечты, тридцать лет самозабвенного, жерт­ венного труда. Во имя своей мечты глав­ ный землеустроитель района и спал урыв­ ками и становился, когда требовало дело, прорабом и архитектором, бухгалтером и грузчиком, плотником и каменщиком, толь­ ко бы обойтись минимумом средств, только бы ускорить процесс возрождения к жизни образцов уральского деревянного зодчества, только бы не дать погибнуть в забвении редчайшим экспонатам, только бы поддер­ жать своих немногочисленных помощников.., И вот уже около красавицы церкви — целый музей под . открытым небом, музей уральского деревянного зодчества. Из Ар­ темовского района привезли сторожевую башню, из северных таежных деревень — две чудом , уцелевшие часовенки... Сотня, тысячи благодарных посетителей в музее. Он во многом преобразил жизнь округи, разбудил интерес к старине... И чего тут нового? — скажет «проница­ тельный» читатель. Отвечу: не о новизне веду речь. О хронической болезни публи­ цистики. В подавляющем большинстве книг, журнальных публикаций люди, вольно или невольно, попадают в широкозахватную тень производственных конфликтов, в тене­ та так называемой злобы дня, и никак им из этой тени, из этой паутины беллетриза­ ции «текучки» не выбраться. И как отрадно бывает, когда плотину хитросплетений из пустых, необязательных 157