Сибирские огни, 1987, № 12

Ну,— весело глянул на Огородникова, и тот тоже повеселел.— Как говорится, ни пуха, нй пера! — К черту! И оба засмеялись. $ * * Странное чувство испытывал Огородников, приближаясь к родной Безменовке: с одной стороны острое, почти непреодолимое желание заехать и все увидеть своими глазами, а с другой стороны — боязнь все это у в и д е т ь и как бы заново пережить. И теперь уж навсегда с этим мириться. И он в какой-то миг дрогнул и решил сделать крюк и обойти деревню. Однако здравый смысл возобладал над малодушием, и Степан, преодолев самого себя, больше уже не колебался. Прямой путь — через Безменово. Но душа была не на месте. Когда же, проехав по улице, остановился подле знакомой ограды, сердце его оборвалось. Ограда стояла, как и прежде, лишь кое-где покосились колья, целы были и даже прикрыты жердяные ворота... а двор был пуст, и висела над ним кладбищенская тишина. Ни дома, ни амбара, как будто ничего и никогда здесь не было — лишь черные большие головни торчали из-под снега да в дальнем конце огорода, за высоким суметом, темнела баня. Степан закрыл глаза и так посидел, преодолевая нахлынувшую слабость. Потом слез с коня, помедлил и вошел в ограду. Слежавшийся снег с хрустом обламывался под нога­ ми, и Степан, утопая по пояс, добрел до торчащих из сугроба черных, обуглившихся концов и остановился... Такое чувство было в тот миг, словно он подошел к родительским могилам. Да ведь так и было — здесь, вот здесь, на этом пепелище, нашли они себе вечное пристани­ ще... родные, самые близкие ему люди, без которых не было бы ни его, Степана Огородникова, ни многого другого на этом свете.„ «Простите меня, .отец и мать, — прошептал он, стягивая с головы свой огненно-рыжий малахай и все ниже и ниже склоняя голову. Потрогал зачем-то обгорелый конец бревна, сажа осталась на пальцах. — Не уберег я вас... Простите!» Горьким запахом был пропитан даже снег. Невыносимо!.. Степан поднял голову и сквозь влажную пелену, застилающую глаза, увидел, что и Акимов, и Чеботарев, и Тобоков, и все, все стоят с обнаженными головами — весь его полк, запрудивший безменовскую улицу и растянувшийся во всю ее длину. И односельчан своих он уви­ дел — они стояли там и сям, у своих оград, издали наблюдая за ним. Но никто не решился подойти. И он ни к кому не подошел и никого ни о чем не спросил. Белые снега безмолвно и холодно блестели. Степан молча сел на коня. И молча поехал. Случайно ли, по странному совпадению, а может, и не случайно выбрали это место — обширную поляну между Чертой и Мыютой, где весной прошлого года впервые он встретил художника Гуркина, председателя Каракорум-Алтайской управы, мечтавшего возвести не­ подалеку отсюда, на правом берегу Катуни, белокаменный Карако­ рум — столицу автономного Алтая. _ А что, губа у художника не дура, — сказал Огородников. — Бывал я там, для города место подходящее. _ Лучше не придумаешь, — согласился Акимов. Они стояли чуть 117