Сибирские огни, 1987, № 11

Старик заколебался, с опаской поглядывая на Лапердина. — Дык чего их глядеть... затянуло, поди, чать, и следов никаких. Вона латка на заду, старуха зачинила...— И он привстал, показывая эту латку. Все дружно засмеялись. — Да тебе благодарить надо красногвардейца Гилева. Говоришь, на ладан уже дышал, а теперь вон гоголем ходишь. — Дык я против того ничего не имею. — А против чего ты выступаешь? — Дык обложенье ж не всем по карману. А Гилев того не берет в толк... — Разберемся,— пообещал Фадеев.— А ты небось тоже к Каракоруму приписался? Старик Евтифеев достал табакерку: — Не, гражданин-товарищ, я сам по себе... * * * Огородников спустился к реке, умылся, блаженно покрякивая и отфыркиваясь. Речка Сема Дѣлала тут крутой поворот и влетала в деревню на полном скаку, яростно вспененная и неудержимая... Степан присел на камень и долго смотрел на причудливые извивы водяных струй, как бы вытекающих одна из другой и тут же одна с другой сливающихся. Вода вспыхивала так, словно свет падал не сверху, а шел из глубины, отчего окраска воды менялась постоянно. Он пытался уловить момент этой вспышки, но глаз не успевал — и вспышка оставалась где-то за пределами постижимого, а виден был лишь отраженный свет. Тайная сила воды давно привлекала и завораживала Степана Огородникова— был ли то крохотный лесной ручеек или вот эта река, с причудливой игрой воды и света, были ли то крутые морские волны, движение которых загадочно и непредсказуемо... Природа сотворила мир по каким-то своим законам, постигнуть которые непросто. И человек, вопреки всему (а может, и не вопреки), пытается построить свой мир. «Каким он будет?» — думал Огородников, глядя на реку. Конечно, мир этот как таковой пока не существует. Он только зарождается — и его надо выпестовать, за него надо драться, кровью платить... Шум реки не отвлекал Огородникова. Отвлекало что-то другое, доносившееся как бы извне, и он никак не мог понять, откуда этот посторонний, мешающий звук. И только когда обернулся— увидел сбегавшего вниз, по склону, Михаила Чеботарева, кованые сапоги которого резко стучали, высекая из камней искры... Михаил, еще не добежав до него, с придыханием сказал: — Селиванов велел передать: гости явились. Гуркин и какой-то комиссар из Омска. — Гуркин? — удивился Огородников и, ни о чем больше не спрашивая, быстро пошел вверх по склону, на ходу застегнул ремень, поправил кобуру. Селиванов огорошил его новостью: — Приказано отвести отряд. — Куда отвести? Кто приказал? — Комиссар Центросибири Соболевский. — Когда же он успел отдать приказ? — Пока ты купался... Огородников шутки не принял: — Приказы на ходу не отдаются... А Гуркин зачем приехал? Кайго- родова вызволять? Селиванов помедлил. — Послушай, Степан, давай не будем делать поспешных выводов. Увидев комиссара, Огородников удивился и даже разочаровался: приготовился к встрече с представителем солидным и важным, а перед ним стоял совсем молодой, по-юношески ладный, подтянутый человек. 87