Сибирские огни, 1987, № 11

10 — Приснилось однажды Кайгородову, будто скачет он на белой кобылице, подаренной Аргымаем. А следом за ним несется отряд молодых алтайцев, парни один к одному, бронзовеют на солнце скуластые лица, сверкают сабли в руках... «Туземный дивизион»,— догадывается Кайгородов. И с этой мыслью просыпается. Видение долго стоит перед глазами. — Какой мне сон приснился, Всеволод Львович! — встретив подполковника, мечтательно вздохнул Кайгородов. — Кони, Александр Петрович, снятся к болезни. Не иначе, заболеете неизлечимой идеей формирования туземного дивизиона. — А что! — подхватил Кайгородов.— Туземный дивизион будет стоить десяти караульных отрядов. Надо только внушить каждому инородцу, что дерется он за свободу Алтая, под знаменем Алтая... Такому бойцу равных не будет! Будучи по натуре человеком решительным и деятельным, Кайгородов не терпел пустого разглагольствования. «Волка ноги кормят, а под лежачий камень вода не течет»,— соединив две поговорки, обосновал он свое решение — тотчас, не откладывая на завтра, выехать в горы. Гуркин одобрил эту идею и попросил Кайгородова заехать по пути в Каленскую волость, население которой, сплошь состоящее из инородцев, не хотело, однако, признавать Каракорум. — Узнайте, в чем дело,— наказывал Гуркин.— И постарайтесь убедить их в том, что заблуждаются они самым роковым образом. * * * Стояло тихое парное утро. Текучие волны тумана почти до краев заполняли лога и каменистые лощины. Конь шел неторопко, и Кайгородов не беспокоил его, зная по опыту, что в многодневном пути следует придерживаться принципа: тише едешь — дальше будешь. Поздно вечером Кайгородов добрался до Обогона. Можно было миновать его, ехать сразу до Черного Ануя, но слишком велико было искушение — и десять верст крюка ничего не значили — в Обогоне жила знакомая учительница, бывшая монашка, кроме того, были тут доверенные люди, от которых намеревался он выведать обстановку... Хотел пробыть только до утра, но задержался еще на сутки — такая крепкая была арака1у обогонских друзей и такой мягкой оказалась перина у бывшей монашки... В Ануй приехал Кайгородов только спустя трое суток. Вернее, сна- чала-то он заехал в Верх-Ануйское. Разыскал председателя сельского комитета, юрта которого находилась в полуверсте от деревни, в небольшой продолговатой лощине. Тобоков увидел его издалека, вышел навстречу, цыкнув на кинувшихся было с лаем собак. Кужай был невысок, приземист, шел он как-то боком, припадая на одну ногу, лицо его при этом страдальчески морщилось, искажалось. — Чирьи замучили, кермес их задери! — объяснил он.— Всего испятнали. Болят — спасу нет. — Чем лечишь? — поинтересовался Кайгородов. Кужай поморщился: — Все уже перепробовал: и волчью кожу прикладывал, и лягушку живую держал за пазухой, пока она не сдохнет... — Сдохла? — насмешливо спросил Кайгородов. — Скорее сам сдохнешь. Ох-хо! — Ладно, Тобоков,— пообещал Кайгородов,— вылечим мы тебя. А теперь давай знакомиться: военный инструктор Каракорум-Алтайского округа подъесаул Кайгородов... А может, Кужай, ты и округа своего не 1 А р а к а — напиток, приготовленный из кислого молока. 3 Сибирские огни М И 65