Сибирские огни, 1987, № 11

— Нынче время устанавливаем мы, гражданин Барышев. Вот это прошу запомнить. — Но дом-то мой... так что школу извольте перевести. — Куда? Куда ты ее переведешь так сразу? — спросили разом и вплотную придвинулись мужики. А Митяй даже привстал на ступеньку одной ногой, и треух его мотался на уровне барышевского плеча. — Это не моя забота. Решайте. — Послухай, сват... черту брат! — ерепенился Митяй.— Ты задумал итить супротив народу, а это — все одно, што супротив ветру плевать. Гляди, утираться не успеешь. — Это ты народ, что ли? — презрительно глянул на него Барышев.— А я кто? Ишь, они — народ... а я? — Кровопивец — вот ты кто! — нашелся Митяй. — Добрячком прикидывался,— подал голос Витюха Чеботарев.— Мельницу собирался для обчества завести... — Ну, ты, пащенок!— злобно глянул Барышев.— Не твоего ума это дело. Молод еще. — Чего ж ты тогда к нам приходил? — вступился за товарища Пашка. Они стояли с Витюхой рядом, плечистые, смуглолицые оба, чем-то друг на друга похожие.— Разговоры вел. — Приданое обещал,— засмеялся Витюха.— Гарнцевую прибавку. — Ну все! Хватит митинговать,— сказал Степан и повернулся к Барышеву.— А вас, Илья Лукьяныч, предупреждаем: школу не трогайте. А попробуете силой — пеняйте на себя... — Позвольте... позвольте! — задохнулся Барышев от злобы и бессилия.— А кто дал вам право чужим добром распоряжаться? — Революция нам дала такое право... Прошу расходиться. — Да кто ты такой, чтобы командовать? — Председатель Союза фронтовиков,— чуть подумав, ответил Степан.— Представитель Советской власти в Безменове. — Коли представитель, предъяви мандат. Чтобы я своими глазами увидел. — Увидишь, когда надо будет,— спокойно и с достоинством держался Степан. — Ладно,— сошел с крыльца Барышев.— Позабавляйтесь пока своей властью. Даром вам это не пройдет. Степан тоже спустился с крыльца и, оказавшись лицом к лицу с Барышевым, твердо сказал: — И вот еще что запомни, Илья Лукьяныч: кончилась ваша власть над людьми, которых вы и за людей не считаете. Зарубите себе на носу. — Да уж зарублю,— пообещал Барышев.— Ничего, палка — она ведь о двух концах... — Верно, палка о двух концах, да только один-то конец всегда в чьих-то руках находится. Над старой кряжистой ветлой все еще шумели, колготились галки, никак не могли угомониться. Вороны, однако, уже не было — убралась восвояси. 5 Город раскинулся по обе стороны Бии, скованной еще льдом. И хотя кое-где темными пятнами уже проступала наледь и переправа день ото дня становилась опаснее, ездили по реке вовсю. Туда и сюда сновали подводы, груженные сеном, дровами, какими-то ящиками, бочками и мешками, громоздкие возы были укрыты брезентом, перетянуты веревками... Возчики зычно покрикивали, понужая лошадей. И Степан тоже направил коня поперек реки. Полозья саней с легким шуршаньем заскользили по размякшему льду, оставляя за собой блескучие следы. Пеган, пугливо озираясь, ступил в наледь, свинцово-холодные брызги ударили из-под копыт. 46