Сибирские огни, 1987, № 11

Вдруг он оборвал песню и повертел головой туда-сюда, будто принюхиваясь: странные звуки доносились откуда-то, но откуда— понять он пока не мог. Словно чем-то острым и тяжелым ударяли в мерзлую землю... Митяй глянул влево, повернул голову направо и увидел: напротив церкви двое мужиков долбили и копали, а что копали — опять же не было ясно. Он узнал братьев Огородниковых. Митяй удивился: чего это они здесь копают? Митяй сбил шапку с одного уха на другое: «Вот это чуда так чуда!» Братья Огородниковы копали какую-то яму. Стылая комковатая земля бугрилась около, и яма была уже довольно глубокая... А зачем и для чего она им, эта яма, братьям Огородниковым, Митяй никак не мог взять в толк. Он повернул и прямиком зашагал к ним, пересекая пустырь. Однако братья были заняты своим делом и Митяя не замечали. Яма была готова. Степан и Пашка разом подхватили лежавший тут же, в двух шагах, заранее заготовленный столб, подняли его и поставили в яму, выровняли и стали закапывать. Степан придерживал столб, а Пашка кидал землю, утрамбовывал... Митяй подошел, остановился и кашлянул: — Вы тут чего это роете? — Могилу, дядька Митяй... — Моги-илу? — не поверил Митяй, понимая, что все это не так и что назначение столба и ямы безусловно иное. — Дак это кого ж вы собрались хоронить в этакую рань? — А мировой капитализм,— ответил Степан, чем еще больше сбил Митяя с панталыку.— Оплакивать не будешь? — Кого? Капитализму? — фыркнул Митяй.— Дак я ее, Степа, ежли што, вот этими руками... А столб-то зачем? Осиновый кол надо. — Это не просто столб,— пояснил Степан.— Это мы Советскую власть устанавливаем — раз и навсегда. Понял?.. И скоро знала об этом вся деревня: Степан Огородников установил в Безменове Советскую власть Как гром с ясного неба обрушилась новость. Никто не думал, не гадал, а главное — никому в голову прийти не могло, что именно так утверждается Советская власть: явились братья Огородниковы, поставили на самом видном месте, на бугре подле церкви, прямой и высокий столб, покрасили его в бордовый цвет, будто яичко ко христову дню, прицепили к столбу красную тряпицу — и готово! А что дальше? Митяй Сивуха, глядя на этот столб, засомневался: «Дак это скоко таких столбов надо поставить по всей России, со счету собьешься, поди?» — Ничего, дядька Митяй, не просчитаемся,— успокоил его Степан.— Вся Россия и будет в красных флагах. А дальше — и того больше! — продолжал развивать эту мысль Степан, когда на площади этой народ собрался, дабы своими глазами увидеть: с чего начинается Советская власть? Иные близко не подходили и долго не задерживались: глянут издали — и назад, подальше от греха. Иные же и вовсе обходили стороной — нехай, мол, забавляются, а мы поглядим, как там у них дальше пойдет. — А дальше будет так,— словно улавливая настроение односельчан, говорил Степан, обращаясь к собравшимся.— Под этим красным флагом будем строить новую жизнь... — Разве это флаг? — выкрикнул кто-то насмешливо.— Обыкновенный красный лоскут... от старой бабьей юбки. Матушка твоя, поди, носила, а вы из нее флаг... Или другого материала революция не имеет? Степан вспыхнул и поискал глазами крикуна. А тот и не прятался: стоял рядом, в десяти шагах. Многих молодых безменовцев, выросших за эти годы, Степан не знал. — Федот, сынок барышевского маслодела Брызжахина,— пояснил Пашка.— Гимназию в Бийске кончает. Грамотей. 39