Сибирские огни, 1987, № 11

надумал, скоро свадьба.' Федор Сивуха, дядьки Митяя сын, тоже прибыл... на костылях. А недавно и Мишка Чеботарев заявился, с «Георгием» на груди... — Ясно. Фронтовики есть. Да , видать, на перинах-то мягких приспали память, позабыли, что была революция. Так, выходит? — глянул на брата. Пашка пожал плечами: — Да я, братка, толком-то не знаю, до нас тут только слухи доходят. Вон Михей про Ленина рассказывал: будто без него сейчас мужикам пути нет... А Епифан Пермяков, первейший подпевала барышев- ский, говорит, что Ленин хоть и присвоил себе русскую фамилию, а сам немецкого происхождения, потому и служит немцам... — А ты поменьше слушай таких, как Пермяков,— сказал Степан.— Ленина я видел своими глазами, вот как тебя. Разговаривать не довелось, врать не буду. Но слышать — слышал. Товарищ Ленин так и сказал: революция — это всеобщее равенство, братство и справедливость. А какая тут справедливость, в Безменове, если всеми делами заправляет Барышев да в пристяжке с ним отец Алексей? — Равняться с Барышевым нельзя,— согласился Пашка.— Его целой артелью вон не смогли одолеть. Да он и разговаривать не захочет с нами. — Захо-очет,— твердо сказал Степан.— А не захочет — заставим. Сколотим новую артель,— улыбнулся,— и заставим. Когда поравнялись с домом, из проулка навстречу вышла незнакомая девушка. И Степан, увидев ее, невольно остановился: откуда такая взялась? Пашка вежливо и чуть смущенно поздоровался. Девушка улыбчиво ответила, коротко глянула на Степана и прошла, словно ветерком опахнув. — Чья такая? — спросил Степан, провожая ее взглядом. — Учительша,— сказал Пашка.— Татьяна Николаевна. Вторую зиму у нас... Степан смотрел ей вслед, пока не скрылась она за углом чеботарев- ского дома. И ничего больше не сказав, отодвинул плечом жердяные воротца и вошел в ограду. Многое на своем веку повидало Безменово. Хлебнуло и горького до слез, и сладкое хоть редко, а тоже бывало. И черные дни, и светлые праздники случались рядом, рожденье и смерть... А коли рожденья — стало быть, и свадьбы. И любили ж безменовцы свадьбы справлять! Любили и умели. Вот и нынешняя свадьба отличной была, не то чтобы лучше других, нет, скорее чем-то на другие не похожа. А чем? Вроде все, как и прежде: и венчанье, как полагается, по всем канонам, отец Алексей постарался, и тройка с бубенцами, и хлебом-солью встречали молодых... Но вот гости нынче собрались разного пошиба — пестрая, разношерстная публика, от Ильи Лукьяновича до Митяя Сивухи. Барышев, понятно, занимает почетное место, напротив молодых, важный, в темно-синей паре тонкого английского сукна, но на его лице проглядывало недовольство: пара ли его родной племяннице Лизке Барышевой этот сумасброд Семка Стрижкин? Говорил брату с племянницей — не послушались: любо-овь. Известное дело, бывает промеж молодых любовь, да только одной-то любовью сыт не будешь — тоже давно известно. Илья Лукьяныч обводит застолье презрительно-строгим взглядом, останавливаясь на фельдшере Бергмане, тихом и неприметном человеке, закоренелом холостяке, рядом с ним мастер-маслодел Брыз- жахин, полнощекий, кругленький, смотрится молодым кочетом; чуть подальше, ко левую руку от Брызжахина, псаломщик Епифан Пермяков, мужик невероятной силы, тесно ему за столом, не знает, куда руки положить... Однажды, говорят, в пылу гнева Епифан саданул промеж рогов быка-трехлетка, тот как стоял, так и рухнул замертво... А напротив Епифана, по другую сторону, Митяй Сивуха восседает, родной дядь- 34