Сибирские огни, 1987, № 11

опирается на думающих, инициативных людей, создает общественное мнение, стре­ мится, чтобы каждый участник работы по­ нимал, что и зачем он делает». Резко, как видим, отличаются стиль и методы руководства первого и второго секретаря. «Один слушает только себя, другой — каждого. Один все «знает», дру­ гой все исследует. Один поучает, другой доказывает. Один пошумит и забудет, дру­ гой запомнит и спросит». И от этой несов­ местимости, справедливо полагает автор, страдают прежде всего те, «кто хочет и способен работать по-настоящему». Впро­ чем, не лучший пример Бровманов подает и всем остальным, поскольку волюнтаризм, нежелание считаться ни с кем, кроме себя, создает и особую нравственную атмосфе­ ру, где начинают процветать показушниче­ ство, очковтирательство, подтасовки, при­ писки, где есть «избранные» с существую­ щими для них отдельными магазинами и «служебными» входами, спецснабжением, спецпитанием, спецлечением, но где чаще всего отсутствует главное — подлинное уважение к человеку-труженику, забота о нем. И не случайно в романе встает вопрос об интеллигентности руководителей любо­ го ранга. В это понятие Г. Петров вкла­ дывает широкий культурный, социальный и общественно-политический смысл. Для него интеллигентность — «это культура, образованность, порядочность — качества, без которых человек ущербен, тем более не имеет права быть руководителем в го­ сударстве, которое создали и возглавили истинные интеллигенты. Ленинский Сов­ нарком был самым образованным и куль­ турным правительством в мире». Беда же, по мнению писателя, в том, что при ны­ нешнем уровне образованности в стране очень часто «стали возможными не­ интеллигентные начальники и специа­ листы с высшим образованием». И невозможно, наверное, не согласиться с автором романа, когда он утверждает, что «неинтеллигентный инженер — это ведь уродство». Уродство духовное, нравствен­ ное, уродство, оказавшее свое влияние на возникновение всех тех негативных явле­ ний нашей действительности, которым да­ на была нашей партией принципиальная оценка. Интеллигентность стала одной из крае­ угольных черт положительных героев ро­ мана «Любовь». Подлинными интеллиген­ тами предстают в произведении вместе с Живициным и Степановым журналист Стрижевский, начальник водной инспекции Малик, художник Гринюк, другие, близкие им по духу персонажи. Интеллигентность в этих людях, кстати сказать, становится той питательной сре­ дой, в которой развивается и крепнет не­ избывное чувство родины, большой и ма­ лой, чувство ответственности за ее судьбу. Не случайно именно они, настоящие ин­ теллигенты, оказываются в романе на ост­ рие борьбы за перенос будущего комбина­ та на новое, более безопасное для природ­ ной среды место. Не случайно прежде все­ го они всерьез задумываются о том, «что нужно сделать, как добиться, чтобы каж­ дый постоянно ощущал себя граждани­ ном, чтобы любовь к родной земле не ле­ 174 жала в душе неприкосновенным запасом, а проявлялась сегодня, завтра и всегда в больших и малых поступках?» Свой роман Г. Петров назвал «Любовь». Любви здесь, действительно, уделено не­ мало страниц. Читатель узнает об истории любви Сергея Степанова и его жены Та­ ни, Стрижевского и Зои, о семейных вза­ имоотношениях Бровманова, Живицина, Гринюка... Не все эти истории равноцен­ ны по художественному исполнению, не все органично ложатся в роман — слишком затянутой и слащаво-сентиментальной ви­ дится, например, любовная линия Степа­ нов — Таня. Хочется, однако, отметить вот что. Любовная тема в романе ни в коем случае не становится просто довеском к теме производственной, «оживляжем»; она, скорее, внутреннее развитие, продол­ жение магистральной линии произведения. И не только потому, что любовь к ближне­ му делает героев книги чище, выше, но и потому, что настоящая любовь не замыка­ ется на узко-интимных отношениях, на лич­ ном мирке. Естественно и органично восхо­ дит она к высшему роду любви — к Оте­ честву. Об этом и старается напомнить Г. Петров, рисуя непростые взаимоотно­ шения своих героев. Не все, к сожалению, в полной мере уда­ лось автору романа «Любовь». Облегчен­ ной, в частности, получилась развязка ос­ новного конфликта: наверху, в Ц К , вникли в дело, указали — и все решилось благопо­ лучно. Не очень-то ясен вопрос с Бровма- новым, который как-то безропотно уходит на пенсию. Есть в романе, по выражению автора рецензии «На перекрестке» («ЛГ», 9 апреля, 1986 г.) А . Андрианова, «ухи­ щрения беллетризма». Однако все это не дает оснований вслед за вышеназванным автором перечеркивать роман «Любовь» как произведение не состоявшееся. Скорее здесь тот самый случай, когда художест­ венные издержки суть продолжение досто­ инств, достоинств очевидных и весомых. Г. АРАБЕСКИН Л. А. Ушакова. Советская историография сибирской народнической ссылки. 70-е — середина 90-х годов XIX в. Новосибирск, «Наука», Сибирское отделение, 1985. Невозможно воссоздать целостную карти­ ну русского революционно-демократического движения во всей сложности и многообра­ зии без освещения заключительного его эта- та — деятельности революционеров в сибир­ ской ссылке. Политическая ссылка дала но­ вые примеры верности революционному долгу, образцы героизма и самоотвержен­ ности. Эта яркая страница освободительной борьбы не перестает волновать нас драма­ тизмом своих сюжетов, величием человече­ ского духа. В последние годы сложился достаточно широкий круг исследовательской литературы по этой теме, чтобы подвести некоторые предварительные итоги в ее освещении и поставить перед историками новые задачи. Такова цель первого монографического ис­ следования советской историографии поли­ тической ссылки на самом многочисленном и деятельном из ее этапов — народниче­ ском.