Сибирские огни, 1987, № 11

(Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 22, стр. 308— 309). Перед Энгельсом не было примера побе­ дившей пролетарской революции, он пере­ жил две пролетарских революции, закончив­ шихся поражением: июнь 1848 года и П а ­ рижская Коммуна. Но Ленин такой пример имел, он сам привел Октябрьскую револю­ цию к победе. И, конечно, не случайно он, при свойственной ему максимальной точ­ ности формулировок, не говорит в записке к В. В. Адоратскому о законе буржуазной революции, а о законе революции вообще. В своих речах, статьях, публицистике эпохи нэпа Ленин неустанно варьирует мысль, что мы заскочили слишком далеко вперед по сравнению с готовностью и созна­ нием масс, что необходимо отступление, чтобы закрепить созревшие плоды победы. Есть независимая от субъективных уст­ ремлений логика истории в том, что только в последние годы, в преддверии 70-летия Октября, партия поставила задачу уже практически, наконец, реализовать высшие цели социализма: полное воплощение прин­ ципа «каждому по труду», социальную справедливость, стабильно более высокую производительность труда, чем может дать самый развитой капитализм, исключение войны из жизни человечества. Именно под этими лозунгами поднялась Великая Октябрьская социалистическая ре­ волюция, но только сейчас мы приступаем к их практическому, не пропагандистскому, а деловому, конкретному воплощению, только теперь средний уровень массового сознания и экономическое развитие поднимаются на такую ступень, когда это стало возможно. Д а и то еще какое упорное, даже не всегда скрытое, сопротивление ощущается порой этим революционным преобразованиям, ко­ торые мы называем негромким, но популяр­ ным словом «перестройка». «Краткий курс истории ВКП (б)», 1938 года издания, давно уже однозначно оценен нашей партией: он пронизан идеологией культа личности, особенно в трактовке со­ ветского периода, и оторван от политэконо- мического анализа этапов нашего развития. Казалось бы, ну чего поминать этот «Крат­ кий курс», официально изъятый из научно­ го обихода? Увы, оказывается, его концеп­ ции, такие стройные и спрямленные, не за­ трудняющие себя анализом исторических хитросплетений, в которых так ведь легко запутаться, дают до сих пор метастазы в нашей исторической науке, создают ту са­ мую, вроде бы и невидимую, но упругую стенку, в которую упираются многие наши сегодняшние недоуменные вопросы. Сразу же после Октябрьской революции Ленин говорил о триумфальном шествии Советской власти. Д а, в кратчайший срок, в течение двух—трех месяцев, Советская власть установилась по всей России при минимальном сопротивлении подорванной, деморализованной буржуазии. Но затем, в течение всего лишь первых трех лет, Ленин дважды говорит о необходимости отступле­ ния: в период Брестского мира в 1918 году и нэпа в 1921. Но вот, судя по «Краткому курсу», после смерти Ленина уже никакой нужды в от­ ступлениях не было, уже шел по_ десяти­ летиям сплошной триумфальный марш при наличии лишь некоторых недостатков и перегибов, а «левые» и «правые» уклоны, рожденные без всякой почвы лишь злой волей их организаторов, расщелкивались победно один за другим, не оставляя следа в обществе. Как тут не вспомнить Салтыко­ ва-Щедрина, изобразившего газету «Старей­ шая Всероссийская Пенкоснимательница», которая призывала: «Ежеминутно обращать внимание читате­ ля на пройденный им славный путь. Но так как при сем легко впасть в ошибку, то есть выдать славное за неславное и наобо­ рот, то наблюдать скромность и осмотри­ тельность». В № 11 журнала «Вопросы истории» за 1986 год опубликована статья С. С. Хромо­ ва и М . А. Вылцана «Ускорение социально- экономического развития С С С Р в период перехода от капитализма к социализму». «Внимание историков всегда привлекал вопрос о темпах и сроках коллективиза­ ции, — пишут авторы. — Не были ли сроки осуществления великого преобразования сельского хозяйства слишком сжатыми? Не были ли порождены ошибки и трудности коллективизации именно быстротой этого процесса? — Дальше они утверждают: — Как показывает анализ процесса коллекти­ визации, общий срок социалистического пре­ образования сельского хозяйства — с конца 20-х годов до завершения 2-й пятилетки (около 10 лет) — являлся вполне обосно­ ванным. Трехлетие — с конца 1929 и до на­ чала 1933, когда было коллективизировано почти 2/3 крестьянских хозяйств, оказалось чрезвычайно напряженным, потребовавшим больших усилий партии и рабочего класса, но в общем реальным сроком». Но ведь выходит по этим же данным, что массовая коллективизация была проведена все-таки не за 10 лет, а за 3 года (2/3 хо­ зяйств!) Но дело даже не в этом. Дальше авторы статьи приводят статистические данные: «В годы 2-й пятилетки в производ­ стве зерна наметилось замедление по срав­ нению с первой пятилеткой, а в животновод­ стве в 1929-34 гг. по сравнению с 1928 г. произошел спад. Если валовой сбор зерна составлял в 1928-32 гг.— 73,6 млн. т в сред­ нем за год, то в 1933-37 — 72,9 млн. т. Поголовье крупного рогатого скота с 60,1 млн. голов в 1928 уменьшилось в 1934 до 33,5 млн., а лошадей — с 32,1 млн. до 14,9 млн. голов». Вот тебе и итоги коллективизации, кото­ рая, вроде бы, вся была нацелена на рас­ цвет сельского хозяйства!'Но, увы, такова и в самом деле правда истории. Это катастро­ фическое уменьшение национального богат­ ства авторы объясняют следующим обра­ зом: «Резкое сокращение поголовья скота и лошадей произошло в результате массового убоя, в значительной степени под влиянием мелкособственнических настроений крестьян и злобной агитации кулачества». Такой вы­ вод — вполне в духе «Краткого курса» — ничего не объясняет научно, а лишь порож­ дает новые недоумения: почему же это при массовой тяге в колхозы (сталинское опре­ деление — «год великого перелома») так ожесточенно проявились «мелкособствен­ нические настроения крестьян», почему злобная агитация кулаков оказалась более действенной, чем агитация большевиков? Должна наука история отвечать на эти воп­ 155