Сибирские огни, 1987, № 11

качество полевых работ. И вообще — лю­ бой работы. И до утверждения в теории понятия раз­ витого социализма многим и многим было ясно, что на пути к великой коммунисти­ ческой сознательности лежит столь же ве­ ликий принцип материальной заинтересован­ ности, лежит не бревном поперек дороги, а необходимым звеном развития, помогающим выработать привычку к честному труду, де­ лающим этот труд первой жизненной необ­ ходимостью. Лишь при неумелом примене­ нии этот созидательский принцип может стать развращающим. С тех самых пор, точнее, после марта 1965 года, я пристрастно слежу за всеми поисками в сфере аграрной экономики и управления сельскохозяйственным произ­ водством... Хотя в «Большевике» и отработан хозрас­ чет, но для каждого отдельного члена бригады сломанная лопата все же виднее, чем отдаленный результат культивации поч­ вы тупыми орудиями, не уничтожившими сорняки. И есть настоятельная необходи­ мость контролировать этого механизатора. И того. И пятого-десятого. Вылавливать яв­ ных бракоделов и стоять над душой неумех. «Бо не ведают, что творят». Первую попытку усилить ответственность и самоконтроль за качеством полевых ра­ бот Бугаков предпринял, не задевая сло­ жившейся в колхозе структуры управления. Просто в один прекрасный день вторая комплексная бригада, с полного согласия всех ее членов, перешла на безнарядную систему оплаты труда в растениеводстве по конечному результату. То есть подряд на производство зерна был доверен коллекти­ ву из двадцати с лишним человек. Бригада — не хуже других, большой урожай и пред­ полагаемая экономия трудовых затрат су­ лили каждому из двадцати приличную до­ бавку к заработку и частицу славы первой подрядной бригады если не в Сибири, то в области и районе — обязательно. Но никакой ощутимой пользы от ново­ введения колхоз не получил.,. — В рамках обычной бригады нельзя до­ биться того, чтобы все трудились с одина­ ковым рвением, — объяснял мне Бугаков. — Надо посадить на землю настоящего хозяина — иначе ни урожай, ни производи­ тельность труда не поднять! Настоящими хозяевами, по его мысли, могут стать малые звенья, где каждый на виду у других, где рядом трудятся если не члены одной семьи, то во всяком случае единомышленники. Первое такое звено и составили братья Кожуховы. Тогда, весной 1985-го, еще никто не думал, какое впечатление на од­ носельчан произведет самый факт выделе­ ния этих двоих из общей массы колхозных механизаторов. И х сразу же окрес­ тили «фермерами». А потом и злее — «ку­ лаки»... Можно было бы не принимать всерьез это абсурдное, хотя и обидное сравнение: ну, какие же кулаки, когда все средства производства им дает колхоз, он же распо­ ряжается урожаем, когда весь их зарабо­ ток есть результат личного труда! Но дальше происходит вот что. Как только в печати, на телевидении по­ явились первые статьи и репортажи про 116 сибирских «китов», отовсюду посыпались вопросы: «А не возрождаем ли мы в дерев­ не кулацкий элемент?» В ту же пору резко возрос интерес к ис­ торическим изысканиям на тему раскула­ чивания в начале 30-х годов. О кулаках — бывших и «новых» так яростно спорят читатели и сами публицисты, что не мино­ вать и нам объяснения. Тема-то не отвле­ ченная... Мне не кажутся корректными рассужде­ ния уважаемого Геннадия Лисичкина, ко­ торый в упомянутой уже книге, рас­ сказывая о приобщении бывшего кулака- гроссбауэра в Г Д Р к социализму (герой очерка, добровольно отказавшись быть экс­ плуататором, становится прекрасным ор­ ганизатором социалистического кооперати­ ва), прозрачно намекает на то, что и мы могли бы сохранить для вящего процвета­ ния деревни фигуру рачительного хозяина земли, как бы его ни называли. А «Литературная газета» в диалоге пуб­ лициста К. Кожевниковой с академиком В. Тихоновым (8 апреля 1987 г.) хочет уверить, что кулак-мироед до начала сплошной коллективизации в стране не до­ жил, его-де ликвидировали еще в ходе ре­ волюции и гражданской войны. Тот факт, что дядья К. Кожевниковой — середняки, под раскулачивание попали безвинно, еще не значит, что в тогдашней деревне кула- ков-эксплуататоров вовсе не было! Иначе на кого же батрачили «за харчи» вплоть до конца двадцатых годов мои собствен­ ные родители? Ведь они называли кулаков этих по именам... Я, конечно, верю в перековавшегося гроссбауэра Г Д Р , чего же не перековаться, имея такой исторический опыт. Мне вот то­ же довелось в 70-х встречаться в Польше с богатыми сельскими хозяевами. Между прочим, когда я спросил одного из них, пана Пшибыла, не собирается ли он всту­ пать в сельскохозяйственный кооператив, моя милая провожатая, утверждавшая, что она является внучкой русской княгини Мышкиной, смеясь, заявила: «Я не буду переводить этот глупый вопрос»... Из дальнейшей беседы я узнал, что крестьян-единоличников, занимающих, кстати сказать, больше половины всех земельных угодий в стране, в П Н Р не толь­ ко не ограничивают, но и всячески поощря­ ют на развитие хозяйства. Поземельный налог невелик, технику, удобрения, нуж­ ные материалы — все можно купить, «бы­ ли б гроши». Известно, однако, что до продовольствен­ ного изобилия нашим соседям еще далеко. Конечно, было бы любопытно посмотреть на вросшего в социализм сибирского кула­ ка, да что-то не нашлось желающих «врас­ тать» мирно, без посягательства на заво­ евания революции. Настоящий кулак был слишком уверен в том, что без него Россия не обойдется. И то сказать: нигде в мире еще не было приме­ ра, когда бы голодранцы и батраки, взяв политическую власть на селе, сами управ­ лялись и с хозяйством. Ѳн боролся, ибо надеялся победить. Рассказали мне однажды... Богато, раздольно жил в селе крепкий хо­ зяин Парфеныч. Имел немало земли, дер­ жал ямщину, скупал лошадей. Погулять