Сибирские огни, 1987, № 11

рея. На моем веку уж и колхозы объявля­ ли отжившей формой собственности, и лич­ ное подсобное хозяйство запрещали, и день­ ги отменить обещали в скором времени, и даже милицию было ликвидировали, а теперь всем ясно, что жить по потребно­ стям мы пока не можем и высшего уровня сознательности в обществе еще далеко не достигли. Живем при социализме. А это прежде всего дисциплинированное общест­ во, распускаться нам нельзя. Что сегодня может побудить человека работать лучше, чем он работал вчера? Только давайте без красивых слов про интерес к делу, не у всех оно такое интересное, как, допустим, у меня. Он знакомым уже нетерпеливым жестом отмел предполагаемые возражения и про­ должал развивать свою мысль: — У нашего колхозника хорошие зара­ ботки, но вы можете найти много хозяйств, где получают больше. При худших конеч­ ных результатах работы. Этим поощряется накопление денег, которые в деревне часто негде истратить. Накопил — и к делу ос­ тыл. Мы имеем в год от трех до четырех миллионов рублей прибыли, из них два мил­ лиона идет на социально-культурное стро­ ительство. В «Большевике» 370 колхозных квартир, в них со всеми удобствами живут 1200 человек. Установлен испытательный срок — полтора года добросовестного тру­ да в колхозе, тогда семья получает квар­ тиру. Непрерывно совершенствуем техноло­ гию, улучшаются условия труда — вот вам и интерес к делу. Условия жизни и работы — это первейшие стимулы для человека. И второе: работа должна быть осмысленной, а это зависит от организации труда и дис­ циплины. И здесь я хочу вам заявить: ничего не получится, если забыт принцип единоначалия! — Рогулин снова решитель­ но отбросил от себя невидимую помеху. Потом он в столь же категорической фор­ ме раскритиковал некоего «демократа», ко­ торым на первых порах все были довольны, пока не увидели, куда завела беспредельная доброта за государственный счет, нераспо­ рядительность, расхождение между словом и делом — теперь его же и клянут. Но как все-таки быть с демократией в колхозе? Не стану скрывать, мне по душе рассуждения агронома Рогулина насчет пользы единоначалия в любом коллективе, а демократия обеспечивается прежде всего демократизмом при выборе руководителя, гласностью в его работе, участием массы в выработке решений. А вот на стадии их ис­ полнения никто не заменит требовательного и волевого единоначальника, как бы ни назывался он по должности. — Смотрю, как у нас идут дела, и ду­ маю, что можно провести такую прямую: социализм — «Большевик» — Бугаков, — этой необычной формулой Валентин Федо­ рович скрепил, так сказать, теоретическую часть своего рассказа. Оставалось выяснить, какое прикладное значение имеет проведен­ ная Рогулиным прямая для него самого. Но прежде мы поспорили насчет пределов в стремлении сильной личности распоря­ жаться судьбами людей и, наверное, снова углубились бы в философские чащи, но вовремя вспомнили простое полузабытое слово, которое нас и примирило вожак! Когда-то оно было в ходу, это прекрасное слово, но постепенно как бы выцвело, ушло из обихода. Началось это, пожалуй, в ту пору, когда на замену старым колхозным вожакам стали подсылать не личности, а спецов с дипломами, полагая, что высшее образование гарантирует грамотное ведение хозяйства, а остальное, мол, приложится. Ничего не прикладывается. Не каждый тех­ нарь становится вожаком среди людей, бесцветность руководителя не компенсиру­ ет никакое правление и никакой комитет, его не заменит и целый штат технологов. Бугаков — личность яркая и сильная, за ним идут, в него верят. В основе порядка и дисциплины, которыми славится колхоз «Большевик», — самодисциплина председа­ теля. Себя не жалеет и требует полной от­ дачи от других. В такой обстановке каж­ дый специалист, каждый трудолюбивый колхозник может раскрыть, реализовать свои способности. Разве мог бы главный агроном Рогулин думать о химизации и подрядных звеньях, о сортах и севооборотах, если бы не был уверен в том, что все задуманное не рассы­ плется прахом перед бездной расхлябан­ ности и неувязок, не утонет в пустых сло­ вопрениях, что все предложения, какие окажутся полезными хозяйству, будут приняты и реализованы в намеченные сро­ ки! И разве не эта строгая обстановка позво­ лила главному зоотехнику Виктору Мартья­ нову запланировать и осуществить все, что было нужно для выхода на 4-тысячный удой, а теперь уверенно планировать 4500 литров молока в год от каждой коровы? Ведь это не простое приращение: больше дал скоту кормов — больше получил моло­ ка и мяса. Интенсивное животноводство — не арифметика, но алгебра: — При удое до четырех тони у меня бы­ ла проблема, как накормить корову, а свы­ ше четырех — как впихнуть в нее корм, — так грубо, образно оценивает нынешнюю ситуацию в колхозе сам Мартьянов. — Зна­ чит, меньше кормов по объему, но больше по питательности. Значит — легко сказать! — меньше силоса, но больше сена и корне­ плодов, а это влечет за собой серьезную перестройку севооборота,технологии кормо­ производства и кормления скота. И — но­ вые шаги в племенном деле. Так вот Виктор Алексеевич и предъявил Бугакову свой реестр из восемнадцати пун­ ктов: что нужно построить, переделать, приспособить, дать животноводческой от­ расли, чтобы уже к концу этой пятилетки устойчиво брать от каждой коровы те са­ мые четыре с половиной тысячи литров жирного молока. По двум пунктам предсе­ датель сказал «нет, это сделать не сможем», остальные принял к исполнению. Был я свидетелем многочасовых прений главных специалистов, собравшихся в эко­ номическом отделе, прений, зашедших бы­ ло в тупик, так что собирались уже идти на третейский суд к Бугакову, но, поостыв и еще поразмыслив, пришли к согласию по основным разделам плана. Значит, тоже — к исполнению. А в один из понедельников я присутство­ вал на планерке у председателя. Тут на разговор отводится времени по­ больше, чем на селекторную перекличку, потому и начинают чуть раньше, в 7-30 ут­ 113