Сибирские огни, 1987, № 11

— Так-то оно так, только хватит ли скромности у этого Бугакова, как бы нам не ошибиться в нем? Посмотрите, как он ведет себя на совещаниях! Все сидят спо­ койненько — знают, где сидят,— а этот то вправо, то влево, то назад откинется. Что он сам о себе думает? Или понаблюдайте, как он в вестибюле перед зеркалом приче­ сывается да прихорашивается. Прямо франт столичный, а не председатель кол­ хоза!.. Я смотрю на Бугакова и замечаю, как он посвежел после отпуска, в свои непол­ ные пятьдесят глядит молодцом, лишь рез­ че обозначились энергичные черточки у рта да в густые вьющиеся волосы словно под­ сыпали белой мучицы. Он по-мужски кра­ сив, силен и обаятелен, и, черт возьми, почему не любить ему себя такого! А что не сидит по стойке «смирно» — так это, я думаю, от характера. И следующая сценка подтверждает мое предположение. Он снял, наконец, трубку телефона, обме­ нялся с собеседником несколькими фразами по текущим делам, потом, слышу, разговор забирает круче. Бугаков чем-то возмущен, голос уже гремит на два регистра выше, чем требуется, чтобы его слова разобрали на другом конце провода. Поводом для такого поворота в разгово­ ре с работником Р А П О (это я понял из дальнейшего) послужило хвастливое заяв­ ление директора одного совхоза о том, что ему всего за три года работы в новом хозяйстве удалось поднять удойность коров с 1800 до 3500 килограммов, то есть почти вдвое. Этого директора похвалили на об­ ластном совещании и поставили в пример и в укор всем другим руководителям. Хо­ рошо зная положение в том хозяйстве, Бу­ гаков названным цифрам не поверил: — Не тысяча восемьсот, а две тысячи семьсот пятьдесят — вот с каким удоем он начал работать. Разница! Погибнет ведь молодой мужик, заврется, идиотство, в плохую историю попадет, одерните его, по­ ка не поздно! Всем районом тянем его, и я ему целое стадо — двести пятьдесят поро­ дистых телок выделил, он что — забыл? — Бугаков бросил на стол бумагу, по кото­ рой называл свои цифры, а следом с силой швырнул ни в чем не повинные очки, едва не разбив их о полированную столешницу. О х, сердит бывает Юрий Федорович! Я понимаю, задето его самолюбие. Но и не только. Удар пришелся по чувству справедливости, по самой морали деловых отношений в нашем обществе. Припомнил Бугаков многое: и сработанный умельцами «Большевика» стогомет, и чековую форму взаиморасчетов между подразделениями — венец хозрасчета в колхозе, и новую гол- штино-фризскую породу скота, — все это стало достоянием многих колхозов и совхозов, и к тем, кто взял себе (бесплат­ но!) на пользу не ими придуманное и опро­ бованное, привлекается всеобщее внимание. Об авторстве «Большевика» и не вспомина­ ют. Хуж е того, некоторые новинки начина­ ют присваивать себе бойкие «умельцы» из институтов В А С Х Н И Л . Как, например, самодельные сцепки братьев Кожуховых — за авторство над ними спорят уже две лаборатории и одно КБ ,.. Такова вкратце предыстория эмоциональ­ ного всплеска, из-за которого Бугаков про­ вез областное начальство прямо на ферму мимо столовой с остывающим борщом. Д а, он «самолюб» и не боится в этом признаться потому, я думаю, что избранный им путь самовыражения оказался и удач­ ным и достойным нашего времени. Представьте, разносторонне одаренный, рано понявший смысл жизни и ее уроки, честолюбивый и нравственно цельный мо­ лодой человек в свои тридцать лет вклады­ вает весь наличный капитал в одно боль­ шое, настоящее дело — в организацию кол­ хозного производства, в благородное дело управления на селе. Не побоимся этих слов — капитал, често­ любие, дело.., Мы живем при социализме, полнота отдачи наших способностей оцени­ вается в рублях заработной платы: чем раньше найдешь себя, тем лучше для об­ щества и для тебя самого. А призвание Бугакова — быть хозяином. Я вполне отдаю себе отчет в том, что слово «хозяин» изрядно скомпрометирова­ но в истории, ему нелегко отвоевать себе в нашем богатом языке единственное прием­ лемое значение: человек, все решающий и за все отвечающий на своем рабочем мес­ те. Место председателя — во главе коллек­ тива, которому вручена немалая часть на­ ционального богатства — 22 тысячи гекта­ ров сибирских черноземов да легких суглин­ ков на склонах — «елбанах» Приобского плато. Бугаков — не владелец этих обшир­ ных угодий. Но он не может, не должен быть равнодушным наемником. При первом же знакомстве с ним ни у кого не возника­ ет сомнений — это хозяин, распорядитель, если хотите — начальник. Не случайно за глаза его называют если не по имени-от­ честву, то совсем коротко — «шеф». Пона­ чалу это немного настораживает: как-то не по-деревенски, словно он не председатель колхоза, а директор какого-нибудь Н И И , где уж без модных американизмов не обхо­ дятся. Но вот он сидит за большим письменным столом в хорошо отделанном кабинете, вы­ слушивает доклады и отдает распоряжения тоном, не допускающим возражения,— чем не директор, не начальник и не тот самый «шеф»! ...Идет утренняя перекличка по селектору. Ее ведет диспетчер. Бугаков, сидя вполобо­ рота, перебирает одной рукой листки блок­ нота, разговаривает с гостем, в перекличку не вмешивается, но сам настороже и ниче­ го существенного не пропускает мимо. Вдруг, оборвав на полуслове разговор, ткнет пальцем в переключатель, недовольно бросит кому-то: — Восемьсот граммов — это не привес для ваших бычков. В чем дело? У нас же хорошая кормовая база, сбалансированный рацион, меньше килограмма в сутки быть не должно! Разберитесь! Не пора ли быч­ ков оперировать, чтобы поспокойнее стали, задержка с этим делом —■ пустая трата кормов... После каждого доклада с места диспет­ чер выдерживает 30-секундную паузу, и если ни у кого нет вопросов и председатель молчит, — вызывает следующего. 111