Сибирские огни, 1987, № 11

Армянин рассказал. Что у гроба Паруйра Чуть не весь Ереван Горевал в тишине... И добавил задумчиво: — В день, как помру я, Хоть частицу той скорби Заслужить бы и мне... — Сам-то ты не поэт! — Нет, подсобный рабочий, Я цемент заливаю И доски тешу. Но армянская кровь В моих жилах клокочет, И поэтов родимых Я в сердце ношу. Дело было В зените летящего года, Над тайгой полыхал Небосвод голубой. ...Будет вечен народ, Если в сердце народа Есть для песни приют В день любой, В час любой!.. ПИСЬМО В ХАНТЫ-МАНСИЙСК Микулю Шульгину Сатанеет мороз. Огни О небесных собратьях бредят. Начинай, Микуль! Ну, начни Ритуальный Танец Медведя! Пусть хантыйский раскосый взгляд И твои — в древнем танце — плечи О высоком костре говорят. Что зажжется при нашей встрече. Богачи мы, дружище, е тобой — Нам досталось небо Сибири, Что цветет над твоею тайгой, Над моею степною ширью. Знаем мы, как дремлет тайга. Как пшеница на зорьке волгнет, Как молчат голубые снега, Как шумят иртышские волны. Знаем мы, как бегут песцы По морозному белому утру. Помним мы, как наши отцы Свет вели в степь, в тайгу и в тундру. Любим мы свой сибирский край. Не сыскать угодий чудесней. Верим — плеск воды, птичий грай, Звон зерна — отзовутся в песне! Впереди — Просторные дни, Отогреемся в доброй беседе. Начинай, Микуль! Ну, начни Ритуальный Танец Медведя! УТРЕННЯЯ ГАЗЕТА Неслышно крутится планета, Весна бушует на земле. Газета с ленинским портретом Лежит на утреннем столе. Когда-то скромный фотомастер Запечатлел для дальних, нас, Тот день сентябрьский, ненастный И тот, уже давнишний, час: Ильич уже смертельно болен, Но в думах о судьбе страны... Читаю о цехах, о поле, О горе дальней стороны. Глубинки жизнь, дела столицы Вместил газетный репортаж. ...И вновь Гляжу на ту страницу, Где на портрете Ленин наш.