Сибирские огни, 1987, № 11

— Пресное тесто, сам понимаешь, еще не калачи,— возразил Бачурин.— Двести человек вон призвали, а среди них всего лишь два десятка фронтовиков. Остальные, кроме вил да пил, ничего в руках не держали.— Вилы держать тоже надо уметь. — Кто спорит? Правильно, товарищ Огородников,— согласился Бачурин.— Только настало время создавать по-настоящему организованную, боевую красногвардейскую армию. И Ленин об этом сказал: нужна регулярная революционная армия, без нее Советскую власть не отстоять. Так что вилы придется поменять на винтовку. Теперь вопрос: как в короткий срок подготовить такого бойца, который мог бы обращаться с винтовкой не хуже, чем с вилами? И главное — сознательного бойца. Степан хмуро молчал, отвернувшись к окну. Со второго этажа хорошо было видно: мимо окон прошла группа бойцов, с красными повязками на рукавах, с винтовками за плечами. Отсюда, от Совдепа, начиналась главная улица города — Успенская, имевшая, впрочем, не одно, а два названия: от Совдепа до Нардома улица называлась Успенской, а дальше именовалась Большой. Сейчас по всему городу круглосуточно патрулировали усиленные наряды красногвардейцев. Степан проводил взглядом патруль, направлявшийся вверх по Успенской, узнал в одном из бойцов брата и подивился, радуясь в душе, его хорошей выправке— настоящим бойцом становился Павел. Когда патруль скрылся за углом, Огородников повернулся к Бачурину и сказал: — Ответ может быть только один: не ждать, когда калачи сами на березах вырастут. Обучать надо людей. — Вполне с тобой согласен,— Бачурин подошел ближе.— Вот тебе и поручим это важное дело, товарищ Огородников. Будешь отвечать за подготовку боевых кадров для революционной армии. Общая задача ясна?— Ясна. — Вот и хорошо,— кивнул Бачурин.— А детали обговорим чуть позже. Подумай, как лучше поставить дело. — Подумаю. Но прежде, чем взяться за обучение, людей надо обуть, одеть.— Вчера я видел в цейхгаузе тюки обмундирования,— вспомнил Двойных.— Как привезли, так и лежат нераспакованные. Там его на целый полк. — Белогвардейское, что ли? — Солдатское,— поправил Бачурин.— Гимнастерок и нижнего белья много, а обувь не завезли... Найдем! Главное, за эту неделю сформировать отряды: подготовить людей... Вот тебе, товарищ Огородников, сроки: пять дней. Достаточно? — Пять — значит, пять! — И если бы ему сказали не пять, а четыре, три или даже два дня, он бы не счел это невозможным, а воспринял как должное, ибо революция, как он считал, выдвигала свои сроки и свои требования — и он, Степан Огородников, ко всему был готов. Ночью прошел дождь с грозой. Ударило так, что дрогнули и затрещали бревенчатые стены казармы. Мертвенно-синим светом полоснуло по окнам, послышался звон... Кто-то вскочил, белея исподниками, метнулся к двери. — Братцы, антиллерия! — истошно завопил. Среди новобранцев началась паника. Утром Степан Романюта, прохаживаясь перед строем, сердито выговаривал: — Стыд, позор... Бойцы первого взвода революционной Красной гвардии испугались грозы. Теперь вы понимаете, какую смуту может посеять один паникер? А завтра...— Он круто повернулся на осклизлой от дождя дорожке и зашагал вдоль строя, но, сделав несколько ша- 98