Сибирские огни, 1987, № 10

* * * Снова подмерзли болота, реки ледком затянулись. Ивыр со стойбищем вместе откочевал по знакомой с лета дороге — к той речке, где он дома понастроил. Шли они долго. И вышли к топкому месту. Болото было настолько огромным, что поразило их души и затемнило их взоры. Люди сперва удивились, ну а потом испугались: вдруг злые духи болота путь перекроют, утянут в топь или всех переловят! Ивыр заметил, что люди встали у края болота, что устрашились безмерно. Жалко их Ивыру стало — песню запел, чтобы словом их подбодрить и утешить: «Всюду, всюду злые духи — в небе, водах и на суше. Всюду их глаза и уши, всюду их тела и души. Что же делать добрым людям! Не бояться. Не пугаться. За тугие луки браться — смело с нечистью сражаться!» Старенький Вындыр промолвил: «Смелость и ум нам помогут, дерзостный Ивыр спасет нас...» Но остальных напугала Ивыра громкая песня, ведь никогда еще люди этаких слов не слыхали: духам они приносили жертвы. Молились и чтили. Раньше никто не решался помыслом, словом иль делом духов тайги потревожить. Женщины заговорили: «Ивыр, позволь нам исполнить пурлахтых — древний обычай: добрые силы приветить, злые молитвой задобрить! Дай сотворить заклинанья, как полагалось издревле!..» «Ладно,— ответил им Ивыр,— делайте все, что хотите, только смотрите...» Но сам-то верил борьбе, а не слову, делу, а не уговорам. Женщины мясо сварили, в чашки из белой бересты важно разлили похлебку. Тут же четыре старухи взяли по чашке, степенно поразошлись на четыре стороны света. На угли бросили веточки пихты, и, как е парком от похлебки хвойный дымок размешался, бросились наземь старухи. Кланяться истово стали, духов на пир приглашая: чтобы похлебки поели, чтобы они подобрели и помогли перебраться через большое болото. Утром пошли по болоту — стала земля прогибаться, и ходуном заходили кочки, и мох провалился. Бездна разверзлась. Открылась пасть властелина болота: видно, вчерашние жертвы были ему не по нраву, видно, вчерашние яства были ему не по вкусу. Грязные воды болота грязным туманом взметнулись, и над людьми закружилась нечисть болотная тучей. Чудища разные были: скользких, крылатых, рукастых, с клювами и многоглазых — сколько взвилось, все летало над головами. Кричало, ахало, ухало, пело. Крови хотело. Вдруг нечисть мохом и мерзлой землею стала бросаться — и люди начали обороняться. Лед и болотные брызги, кочки и мох, сами люди с полчищем чудищ смешались и закрутились, как вьюга,— черным столбом. Сколько били духов— их больше и больше: если один побежденный канет в провал, то оттуда четверо новых выходят. В битве болотные духи многих людей утянули в черную бездну трясины: не было в жизни такого, чтобы во время кочевий кто-нибудь не потерялся, кто-либо да не остался в лапах жестокого, злого и ненасытного духа. Вот и к слепому Петотке жадные, цепкие духи руки свои протянули — он и не видел, как взяли он и не знал, что схватии Не закричал и не охнул, как утащили в пучину доброго старца. Хватились — нету Петотки, лишь шапка втоптана в снег, а поодаль посох его одинокий грустно торчит у сугроба... 83