Сибирские огни, 1987, № 10

—- Ты говоришь — лесу доброго много болота съели! Тысячи кубо­ метров каждый год не досчитывались. А уже пять лет на чижапских болотах толчемся. Много взяли оттуда, но и потеряли значительно. То, что в болота уложишь, раньше в план шло, засчитывалось. Потом это дело прикрыли. Вот тут и пошли убытки. Плачешь, а валишь в болото первосортный сосняк. А не будешь гатить — ничего и не выве­ зешь!.. На меня начальник один из области все по телефону шумел: «Что ты на своем зимнике по неделе пропадаешь?!» Отвечаю: «Эта до­ рога ни в какое сравнение с другими не идет — все в ней тонет, все вязнет!» Он поучает оттуда, из теплого кабинета: «Вы ее мните, нака­ тывайте! Знаем мы зимники! Знаем, как кур общипывать!» Я в серд­ цах ему выложил: «Возьмите и покажите на месте здесь! У нас весь поселок стоит на бугре — песок просеянный. А стоит Чузик перешаг­ нуть, податься в чижапскую сторону, так начинаешь торфяную жижу хлебать!» Допек я его — прилетел. С утра снаряжаться давай. Я хле­ ба с собой десять буханок взял. Начальник мой глаза вытаращил: зачем, мол, столько? А там у меня, говорю, мужики из болот теплый пар выпускают, им трудно и голодно. Если не привезем припасы — заматерят нас с тобой.... Ладно, сели на трактор, поехали. И пяти-ше­ сти верст не продвинулись — вот уж и техника наша, утопшая и разу­ тая, начала попадаться. Механизаторы злые, на слово лютые. Шум, гам. А тут я еще к ним со своей глоткой луженой подхлестнулся. Да только что кричать, когда действовать надо. Лед толстый вроде, кор­ кой схватился, а как наступит какая машина потяжелее, так проломит, поюзгается и сидит. Давай эти корки льда мы нарочно кромсать, что­ бы тепло из пучины выпустить и холоду туда напустить. Вскроешь болото, загонишь в него мороз да бревен побольше, смотришь, схва­ тило, сковало — можно вперед немножко продвинуться. И так в раз­ ных местах, по нескольку раз ломали лед и заново намораживали... Видит начальник мой такую картину и уж молчит, в карман за сове­ том не лезет... Семь дней мы так ехали с ним до лесоучастка! Мужики у костров снег в ведрах таяли, чай кипятили и с хлебом, что я прихва­ тил, да с салом, что про запас у них было, пили. Завтрак, обед и ужин — все вместе. Дождались мы с тем товарищем вертолета, который вахту привез, и в Осипово. Напарился он в бане, восстановил на хорошей кормежке силенки и перед тем, как в город лететь, мне сказал: «До­ рога у тебя каторжная. Лес, по ней вывезенный, оплачивать золотом надо!» Я про людей стал говорить, мол, они тут двужильные, с верб­ люжьей выносливостью. И свои, постоянные! А те, которые, значит, залетные, долго не выдерживают — на пригорки бегут, где повыше, посуше. Бучельников глазами посверкивал сквозь чайный пар, слушая речи свата: любил, когда хвалили коренных осиповцев, отмечали их тяж­ кий и каждодневный труд. — Гнус, болота, мороз — все на своем горбу переносим,— закруг­ лял разговор Иван Александрович.— Зимой рано с постели соскаки­ ваем, а летом — еще раней, чтобы, как говорится, успеть управиться до паутов. Не будет трудового человека, не станет и начальства на земле. Пойдем-ка с тобой, дед Секлей, да как следует лямку потянем! Пока все харчи не съедим, не попустимся. — Мужику-пахарю работа слаще сахару,— присказкой ответил Сергей Данилович. На улице была сутемень. Бучельников поманил собаку. Нехотя приюлил от сарая грудастый, лобастый пес, по внешнему виду чисто­ кровная лайка. _ Не знаю, как его до меня величали, а я Шариком окрестил,— сообщил сват свату.— С буровой знакомый привез. Может, пойдет кобелишка за зверем. _ За колбасой! — фыркнул Грияашко.— Наверняка — подхалим, лизоблюд, одним словом — бакулка. Вот и кличка ему настоящая, 67 3 *