Сибирские огни, 1987, № 10

ся за Половниковыми с намерением узнать у Степана содержание раз­ говора в кабинете начальника милиции, после чего застрелить и самого кузнеца, и его сына Федю, чтобы они не рассказали в колхозе, где на­ ходится председательский жеребец. О том, что Половниковы, отправ­ ляясь в дальний путь, наверняка прихватили с собой ружье, Емельян предполагал, но не думал, что они будут отстреливаться. Вывалившись после перестрелки из седла, Хоботюшкин не рискнул дальше гнаться за земляками. Да и раненный картечью Аплодисмент не мог бежать. Емельян с трудом отвел жеребца с дороги в лес и вы­ стрелил ему в ухо. В те сутки Хоботюшкину надо было заступать на дежурство по ко­ нюшне в двенадцать часов ночи. Расставшись навсегда с Аплодисмен- том, Емельян заторопился в Томск. Будто назло ему, разыгрался встреч­ ный ветер, переметающий поземкой и без того невидимую в темноте санную дорогу. Он ни за что не успел бы ко времени, если бы не под­ вернулся попутный почтовый извозчик из Юрги. От мелодичного звона колокольчика под дугой Хоботюшкин мало-мальски успокоился. Одна­ ко, когда сменяющийся конюх сказал, что днем его разыскивал началь­ ник милиции, внутри у Емельяна словно что-то оборвалось. — Зачем я понадобился? — спросил Хоботюшкин. — Об этом начальство не доложило,— усмехнулся конюх.— Прика­ зано, как придешь на смену, немедленно явиться к нему. Почти в бессознательном состоянии Хоботюшкин вошел в кабинет Колоскова. Ерофей Нилович сурово посмотрел на него: — Ты где целый день пропадал? — У старого хозяина квартиры картишками забавлялся,— мигом соврал Емельян и, заметив, что лицо Ерофея Ниловича еще более по­ суровело, торопливо добавил: —Мы не на деньги играем, а так это... в дурачка. — Пока служишь у нас, прекрати всякую игру,— сделав ударение на слове «всякую», вроде бы с намеком сказал Колосков и, как показа­ лось Емельяну, подозрительно спросил: — Не знаешь, кто теперь в Бе­ резовке председателем колхоза?.. — Когда я уезжал оттуда, был Афанасий Кирилыч Жарков,— вы­ вернулся Емельян, похвалив себя в душе за то, что свою справку «офор­ мил» числом, когда Жарков был еще жив. — А Семена Павловича Губанова знаешь? — Первый раз о таком слышу,— опять соврал Емельян. Колосков показал губановскую справку: — Посмотри, Жаркова ли здесь подпись?.. Перепуганный Хоботюшкин уставился на свою собственную писани­ ну, как баран на новые ворота. — Будто бы... его...— почти шепотом ответил он. — А почерк чей?..— опять вроде бы с намеком спросил Колосков. — Колхозный счетовод-учетчик Лукьян Хлудневский, кажись, так пишет,— продолжал лгать Емельян. — Твою справку он писал? — Не-не знаю,— заикнулся от растерянности Хоботюшкин и вновь ускользнул: — Вручил ее сам Жарков, а кто написал — откуда мне знать... Больше Колосков не задал ни одного вопроса, однако из его кабине­ та Емельян вышел с обреченным настроением. Ерофей Нилович — му­ жик неглупый. Чтобы окончательно разобраться, он наверняка отыщет в отделе кадров справку Емельяна и сравнит ее с губановской. Тогда — конец. Обе справки хотя и написаны измененным почерком и разными чернилами, но писала-то их одна рука, Емельянова. Начавшаяся с вечера поземка к полуночи разбушевалась такой пургой, что света белого не видно стало. Светящееся в кабинете Колос­ кова окно сквозь снежное месиво казалось едва приметным желтым пятном. Около часа ночи «пятно» погасло, и вскоре из дверей милиции вышел Ерофей Нилович. Прикрываясь от ветра поднятым воротником 124