Сибирские огни, 1987, № 10

предложением насчет орловского рысака, смотрели, на него, будто на прокаженного. С запозданием он сообразил, что при коллективизации частная лошадь нужна крестьянину, как мертвому припарки. Единст­ венное, что удалось сделать за первый день в Томске — продать како­ му-то лысому мужичку в ювелирной мастерской за пятьдесят рублей два золотых червонца. Много или мало заплатил мужичок, Хоботюш- кин не знал, но обрадовался. На вырученные деньги можно было не тужить больше месяца. Вернувшись на базар, Емельян купил полне­ хонькое ведро овса, высыпал его голодному Аплодисменту и чуть не со слезами простился с жеребцом. После он узнал, что базарное начальст­ во передало оказавшегося «бесхозным» жеребца в ближайшее отделе­ ние милиции, где Аплодисмент под новой кличкой «Рысак» легко прижился на служебной конюшне. А жизнь Емельяна Хоботюшкина не складывалась. Без документов его принимали лишь на поденную работу грузчиком то на речной при­ стани, то на лесоперевалочном комбинате, то на железнодорожной станции. Устроиться получше не помогла и справка, которую сфабрико­ вал сам себе с помощью колхозной печати. С этой справкой только пускали ночевать в Дом крестьянина. Работать физически Емельян не любил, да и силенок для такой работы у него, тщедушного, не хватало. Поэтому целыми днями он бродил по городу или слонялся бесцельно на базаре. Здесь однажды познакомился со старым Рафаилом Валее- вичем Муртазиным. До революции Муртазин держал скорняцкую ма­ стерскую, а когда частное предпринимательство закрыли, стал подра­ батывать скорняжным делом в обход закона. Жил старик одиноко в крепеньком домике по улйце Татарской. У него-то и поселился Хобо- тюшкин накануне надвигающейся зимы, предварительно зарыв свою торбу с золотом и наганом в самом глухом углу Университетской рощи. Стали скорняжничать вдвоем. Точнее, набивший руку на подделках, Рофаил Валеевич из третьесортных, купленных за бесценок шкурок «стряпал» нарядные с виду шапки, а Емельян продавал их на базаре по приличной цене. Промысел был рискованным — милиция строго выслеживала спекулянтов и частных предпринимателей. Емель­ яну долго везло. Муртазин перекроил жарковский пиджак, сделав из него малорослому Хоботюшкину подстеженное ватой полупальто. В т а ­ ком «кожане» да при краснозвездном буденновском шлеме Емельян стал походить на уволенного в запас красноармейца, что, видимо, при­ тупляло бдительность милиции. Однако в конце концов он все-такн попался. Задержанного с поличным Хоботюшкина доставили в кабинет на­ чальника милиции, и здесь, за начальственным столом, Емельян не то с испугом, не то с радостью увидел своего дальнего родственника по материнской линии Ерофея Ниловича Колоскова, который до револю­ ции часто бывал в их доме. Колосков тоже с первого взгляда узнал Емельяна— уж очень сильно тот походил на отца. Не долго думая, Емельян «пустил слезу», что уже несколько месяцев не может подыс­ кать в Томске подходящую работу и, чтобы не подохнуть с голоду, вы­ нужден подрабатывать торговлей. Хмуро выслушав его, Ерофей Нило­ вич стал расспрашивать об отце. Емельян принялся вдохновенно врать. Дескать, отец самым первым из березовцев вступил в колхоз, передал туда все свое хозяйство вместе с крупорушкой, но вот, мол, у него самого, у Емельяна, нет расположенности к крестьянскому тру­ ду, а поэтому и отпросился он из колхоза для трудоустройства в городе. — Какую же работу здесь ищешь? — спросил Колосков. Милиционером хочу устроиться,— нагло заявил Хоботюшкин. Ерофей Нилович внимательно прочитал его справку и отрицательно повел головой: Нет, родственник, с таким документом в милиционеры ты не го­ дишься. Вот, разве... рабочим на наш конный двор пойдешь?.. Хоботюшкин растерялся: — А возьмут туда? 122