Сибирские огни, 1987, № 9

слышанному мною в Ханты-Мансийске вразброд, было найдено свое место, отведена своя роль. Хочется отметить, что ритмическая основа русского перевода выявилась из ориги­ нальных мансийских распевов: Ритмика вставных компонентов тоже оказалась под стать русскому короткому сти­ ху: они все органично влились в основной текст, давая чуть ли не каждому персонажу возможность высказаться при помощи «личной» лирической песни. Чем же привлекла меня работа над переводом сказания об Ивыре на русский язык? В чем я вижу его общечеловеческую суть и необходимость? Прежде всего — это центральная фигура героя, его подвижничество, его удиви­ тельная жизнь и не менее удивительная смерть. И уж конечно — ощущение непрехо- дящности жизни, человечности, обычаев и обрядов, борьбы за выживание и общение с Природой. Пусть в сказании все это — факты минувшего дня. Но ведь живутI И ма­ ло, что живут — приглашают читателя сопереживать и думать. Здесь мне кажется, уместно привести строки из письма А. М. Коньковой к автору перевода:' «Янгал-Маа» и легенды о Мадуре Ваза — это из жизни только северных ман­ си тех кто кочевали по тундре, жили в чумах. «Они далеко жили от нас. И язык их мало понятен нам. Мы же — южные, оседлые манси. Никогда не кочевали, оленей не имели. Жили в домах, скоро стали пахать и сеять хлеб. Во всем укладе жизни у нас с северными манси большая разница. , Русские от нас жили за 130 верст— за непроходимыми болотами. Зимой, когоа промерзнут болота, русские часто приезжали к нам за рыбой, орехами и ягодой. А пришли русские в Заболотье еще со времен Ивана Грозного. У нас их звали * тон­ ким колкыт» — самоходы»... У меня наибольший интерес вызвали пусть фольклорные, косвенные, но все-таки свидетельства раннего, еще доермаковского, общежительства мансийского и русского нароОов. От внимательного читателя не ускользнут такие детали, как набеги «•конных ханских людей», которых шлет в тайгу «Хан Златоверхая Шапка». Это явно баскаки Золотой Орды. А вот имя старика-слепца: Петотка. Оно ведь — уменьшительное от русского Федот, Федотка. Откуда оно у манси? Вспомним, как употреблялись умень­ шительные имена и в более позднее время. Грозный, гордый Дежнев начинал свои «скаски» так: сЯ, Семейка Дежнев»... Значит, можно предположить, что русские уже тогда жи л и в м и р е с манси, если манси давали детям русские имена задолго до стычек с казацкими ватажками и до встречи с православными миссионерами. По­ добные фольклорные свидетельства, на мой взгляд, бесценны: они еще раз подтверж­ дают что русская народная стихия искала до и в пору ордынского ига выходы за Урал и н а х о д и л а там волю и демократические формы общения с аборигенами. Д о и г а — это в какие же дальние времена?! Сейчас когда наше общество переживает острый экологический кризис, когда на дело сохранения природы Сибири тратятся огромные средства и силы, узнавать об ис- конно народном отношении к тайге — чрезвычайно полезно и насущно читателю люоо - го возраста. В сказании об Ивыре любовь к лесам и водам, людям и зверям выраже­ на по-древнему точно, целомудренно и мощно. Насколько переданы в русском варианте поэтический мир сказания, мансийская кос- могония и мифология, национальные быт и дух ,— судить не мне, а читателю. Скажу, однако что среди самых высоких земных радостей есть и радость первооткрытия: страны человека, книги, поэзии... Так вот, радость первооткрывателя поэтического чу­ да в мансийском сказании об Ивыре была главным подспорьем в моей переводческой Асирменил, йсымныл пйлын. Яный товлын вуй койтыл. тййлитын... По-русски звучит в том же хореическом ладе: , Стужи и зноя не бойся, духов и зверя не бойся... работе. * * * Евра — лесные болота Евра — святая округа. в непроходимых урманах где длиннорукие кедры землю от солнца закрыли, где медноострая хвоя — как вековая подушка, где на березе берёста белого снега белее. Реки текут, не мелея, сосны стоят, не желтея, вечно прозрачны озера — в крае, пойдут о котором наши рассказы. О древних людях, событьях, деревнях. Речками вея перевита, нитками тропок прошита, в песнях народных воспета, в сказки, в легенды одета — с прошлых времен и поныне добрые духи и зпью в рощах. озерах и в реках рядом с людьми проживают. Добрые — жизнь сохраняют, злые — живому мешают. .і'рманы —хвойные дебри на болотах (с.’іб.). 81