Сибирские огни, 1987, № 9

нефть стояла заглавной буквой. Нефть помогала здешней земле эконо­ мически крепнуть, а людям жить лучше. И вот эта громадная ноша забот Латунина, естественно, должна была им частями и долями пере­ кладываться на загорбки таких, как он, Мержин, благо загорбки дюжие, ибо кадры в области, за редким, может быть, исключением подбирались надежные, крепкие. И было ведь из кого выбирать! Недаром говорят, что народ в Сибири живет хоть и сборный, но отборный. Люди проходят здесь шлифовку, огранку дай бог какую. В чистый, целительный воздух Сибири Мержин давно уверовал и вряд ли теперь уже захочет менять Приобье на Кубань. Нет слов — осибирячился! И все, что вершится на просторах Западно-Сибирской низменности, давно стало ему родным и любимым детищем. Мержин, как и Латунин, был, конечно, за наращивание добычи нефти. Так оно замышлялось. Так оно было. За последние годы добыча все возрастала и возрастала, дошла до высокой точки и остановилась. Вершинный рубеж был взят, а к новому путь осложнялся. Просто так, одним натиском дополнительные миллионы тонн нефти не вырвать: за­ траты нужны, перестройка, а она займет время. Механизм большой, да смазан еще плоховато — не все колеса и шестерни крутятся в лад, без скрипа. Отладится многое, но всему свой черед. Наедине с собой, представляя в подробностях картину нефтяных дел Нарыма, Мержин убеждался в своей правоте еще сильнее, нежели в разговорах с Латуниным. Предел есть, существует, хотя бы до поры. Но чем измерить предел, в каком месте можно точно поставить зарубку? Существует ли вообще такой измерительный инструмент? Николаю Филипповичу приходила на память пора строительства Нефтеграда, добыча там первой нефти. Вот уж где напрягались — пупы трещали! Какой был порыв! Какой подъем сил и взлет духа! Не знали по сути ни нормального сна, ни отдыха. Казалось: еще одно пере­ напряжение — и споткнешься, увязнешь в болотной жиже, утонешь, как тонули болотоходы со стопроцентной гарантией проходимости. Однако и эту увязшую сверхтехнику мирового класса люди извлекали из хля­ бей, отдыхивались, чтобы продолжить, продвинуть начатое. Брались и делали больше вдвое, втрое... Вспомнилось как-то Мержину... Сдали среднюю школу, а тепло подвести не успели. Морозы ковать стали рано — тайга трещит. Нефтя­ никам холод на руку, а ученикам, педагогам — беда. Пришел он однаж­ ды в школу, увидел продрогших детей с посинелыми лицами. Пишут — ручки в скрюченных пальцах не держатся. Учителя в шали кутаются, в шарфы, на него поглядывают недобро... Ушел он из школы с разбитой душой. Наутро созвал итээровцев, служащих разных контор. Договори­ лись всем миром отработать по нескольку выходных дней и достроить котельную. И ведь управились! А казалось — нет больше сил, нет воз­ можностей, хоть школу на зиму закрывай... Но трудность трудности рознь. Котельная в Нефтеграде тех лет — частный, ^не крупный случай. Миром с котельной справились быстро. Попробуй быстро выдать прирост нефтедобычи на миллионы тонн... Строптивость Мержина вызывала в Латунине раздражение. Викен­ тию Кузьмичу казалось, что генеральный директор нефтеобъединения хитрит приберегает запасы на черный день, если, не дай бог, такой день на голову свалится. Он был убежден, что если напрячь усилия всех, то нефть пойдет напористее. По-своему понимая Мержина, он на­ ходил его человеком без сомнения трудолюбивым, прямым, открытым не способным на лесть, угодничество. Латунину стало казаться что Мержин начал мельчать и себя изживает. Есть смысл подумать найти ему замену... Латунин ладонями сжал виски, у него.появилась сильная головная ооль, что было в общем-то редко: умел снимать перегрузки самовнуше­ нием, прогулками, коротким, но крепким сном. А тут слишком много всего навалилось, слишком. Прогулки не приносили бывалого успоко­ ения, разладился сон. Ушли месяцы на борьбу за переноску площадки 78