Сибирские огни, 1987, № 9

ем Филипповичем весьма высоко. Был он упрям, напорист и охотно иро­ низировал над собой, потирая полученные в схватке с высоким начальст­ вом синяки и шишки, не удивлялся этому и считал, что так с ним и быть должно, что это ему отроду написано, ибо «драчливый петух голенаст живет». Знаток языка русского Даль толкует, что лицо человека представля­ ет дары духовные и распределены они будто бы так: лоб —дар небесный, глаза —созерцанье разумное, нос —постижение добра, а губы —хвала духовная. Как бы там ни было, но лицо Мержина действительно отража­ ло суть его яркой натуры и впечатляющей внешности. Кто видел однаж­ ды Николая Филипповича, запоминал его на всю жизнь. А общение с ним оставляло след не только в памяти, но и в душе. Будучи человеком до мозга костей деловым, имеющим прикосновение к истории сибирской нефти, а к Нефтеграду с его промыслами и полную причастность, Мержин не мыслил своего существования без музыки, те­ атра, литературы, в которой умел отобрать интересное, истинно ценное. Изобразительное искусство он понимал не хуже иного аттестованного знатока-толкователя. И тем удивительнее, что заезжему известному скульптору он отказался позировать. А тот, познакомившись с Мержи- ным, понаблюдав за ним в деловой обстановке и непринужденной беседе за чашкою кофе, хотел высечь бюст из красного мрамора — именно этот материал, по мнению мастера, больше всего подходил к облику прослав­ ленного нефтяника. Скульптор был седовласый, с приятным голосом и отточенными мане­ рами. Доверие он внушал полное, и его порыв иначе как благородным нельзя было назвать. Он говорил: — Да поймите, любезный Николай Филиппович, что сие для истории нужно! — История потеряет немного без моего портрета, а точнее —не поте­ ряет ничего,—уклонился Мержин от настойчивости ваятеля.—Не могу я часами сидеть истуканом, когда дела за ноги с кресла стаскивают. Миллионы тонн нефти из скважин выкачиваем, а каждая скважина — как девушка: чтобы согласие было, ее надо обхаживать, гладить. Скульптор смеялся и продолжал настаивать: — Я бы после вам гипсовый слепок на память прислал... — Конечно, заманчиво,—лучился улыбкой Мержин.—Свой бюст я отправил бы к отцу с матерью на Кубань, посоветовал бы им прикрепить его к коньку крыши вместо резного петуха.— Задумался, чуть отодви­ нувшись. — Вот тоже: в родной дом заехать некогда, в письмах родители сетуют... Так и не столковались они —скульптор и Мержин, в то время началь­ ник нефтегазовых промыслов в Нефтеграде. Гость уехал, но дело на этом не кончилось. Через месяц, примерно, Николай Филиппович получил такое распоряжение из области: выслать на имя скульптора две фотографии анфас и в профиль. Оказалось, что ваятель отступать не захотел, заключил договор с управлением культу­ ры, взял под него солидный аванс и сказал, что скульптурный портрет нефтяника из Нарыма появится на академической выставке... Фотографии Мержин выслал, бюст его из красного мрамора изваяли, выставили на обозрение публики, и, кто видел, то сказывал, что «полу­ чилось и сходно, и здорово». Сам же Мержин себя в мраморе «не лице­ зрел» и слепка гипсового не получил, видать, скульптор обиделся на его несговорчивость. Переживания на этот счет у Николая Филипповича не было, но шутка вырвалась: — Не удалось мне собой петуха заменить на коньке родительского дома! Придется самому ехать. И он в тот год выбрал время побывать на Кубани, и, как говорится, окунуться в радость и горечь воспоминаний... Мержин был с хутора, а находился хутор верстах в тридцати от боль­ шой станицы. Мать —колхозница, отец —тоже, стало быть, и он колхоз- 27 I