Сибирские огни, 1987, № 9

ці,ах, настолько остры, больны, насущны, что требуют такого вот «неотложного» пуб­ лицистического вмешательства. Впрочем, тут сразу необходимо сделать оговорку: уходя, «ударяясь» в публицистику, Н. Ни­ конов делает это отнюдь не в ущерб свое­ му художническому дарованию. Скорее да­ же наоборот. Ярость публициста, да про­ стят мне невольный каламбур, порой да­ же усиливает яркость красок, придает по­ вествованию еще большую ослепительность и живописность. А сейчас я хочу перейти к одному из са­ мых, пожалуй, сильных и значительных про­ изведений «позднего» Никонова — к его публицистической поэме «След рыси». При­ знаюсь откровенно: я долго не решался приняться за ее чтение, потому что был заранее уверен: коли уж Н. Никонов взял­ ся за тему природы (а угадать тему мож­ но было легко по названию)', то уж ща­ дить читательские нервишки он не будет. Я специально готовил, настраивал Себя, ибо хорошо представлял, что я увижу, чему стану свидетелем, когда открою эту книгу. Я не ошибся и сейчас глубоко убеж­ ден: читать «След рыси» можно только после соответствующей психологической подготовки, зная, на что идешь. Потому что страницы этой книги буквально пере­ полнены болью, кровью, страданиями. Тут все вопит и вопиет: и несчастное зверье, попадающее в изуверские капканы, кото­ рые в смысле «изобретательности» можно сравнить только со средневековыми орудия­ ми пыток; и могучие сосны и лиственницы, со стоном падающие под бензопилой, кру­ ша своими мощными стволами лесной мо­ лодняк-подрост; вопиет, наконец, и сам ав­ тор, время от времени призывающий оста­ новиться, одуматься, вспомнить о тех не­ обратимых последствиях, которые влечет за собой хищничество и варварство. Но тут так и хочется поставить вопрос ребром; а не являются ли подобного рода призывы гласом вопиющего в пустыне? Тем более что пустынь, пустошей, голых, мертвых прост­ ранств, возникших на местах, где некогда все росло, цвело, благоухало, полнилось зверьем и дичью,— становится все больше и больше. Как ни горько это, ни прискорб­ но, но здесь надо смотреть правде в глаза. Тема природы, ее охраны, сбережения, вос­ становления, при всей ее глобальности, при всей ее значимости для судеб человечества вообще и каждого человека в отдельности, стала ныне едва ли не самой избитой, на­ бившей оскомину. И дело здесь не только в том, что о природе слишком много гово­ рят и’ пишут. Пишут действительно много, причем пишут порой на высоком художест­ венно-публицистическом уровне (достаточно вспомнить «Царь-рыбу» В. А. Астафьева, «Прощание с Матёрой» В. Распутина, «Лес­ ную дорогу» В. Можаева, рассказы В. Со­ лоухина, В. Белова, Ю. Сбитнева), но вся беда в том, что проку, толку от этих_ вы­ сокохудожественных, мудрых писаний по сути никакого. Перефразируя известное выражение, можно сказать так: писатели пописывают, призывают, увещевают, гне­ ваются, а «покорители природы» как ни в чем не бывало продолжают творить чер­ ные дела: вырубают, истребляют, отстрели­ вают,. вылавливают и т. Д. Однако отсту­ пать никто не желает, позиций своих ни­ кто не сдает, и чем безжалостнее идет на­ ступление на природу, тем громче звучит слово писателя в защиту всего живого на земле. Собственно, наиболее дальновид­ ные, реалистически мыслящие писатели от призывов, увещеваний и устрашений пере­ ходят к глубокому, серьезному исследова­ нию причин, к выяснению всех факторов и обстоятельств, порождающих и способству­ ющих этому современному варварству. Именно в таком ключе и написана публи­ цистическая поэма «След рыси», Автор с первых же страниц вскрывает всю под­ лую «диалектику», всю грязную механику этих чудовищных акций против природы. Почему вырубаются подчистую огромные массивы величиной с какую-нибудь Бель­ гию или Голландию? Почему истребляют­ ся поголовно пернатые и пушные обитатели лесов? Да по одной простой причине: на древесину и пушнину огромный спрос на мировом рынке, в каждой поваленной ле­ сине слышится звон полновесной_ валюты, в каждой соболиной или песцовой шкурке виден блеск все того же презренного ме­ талла. Ко всему прочему, утверждает ав­ тор, мы как-то привыкли считать, что лес­ ных запасов у нас, особенно в Сибири, хва­ тит чуть ли не на века, и потому, не заду­ мываясь, рубим и валим лес там, где его можно и поберечь, можно найти какое-то иное, более разумное решение. Однако, многие наши «высокие» руководители^ счи­ тают излишним обременять себя такой за­ ботой, как гуманное отношение к лесу. Не зря одна из первых глав поэмы так и на­ зывается — «Решение». Начинается она несколько неожиданно — с подробного, или, если можно так выра­ зиться, поэтапного описания похмельных страданий некоего Ивана Селиверстовича. Был Иван Селиверстович накануне на бан­ кете, который устроил его школьный друг по случаю защиты докторской диссертации. Перебрал там; и вот теперь заперся в сво­ ем кабинете, охраняемый двумя бдитель­ ными секретаршами, получившими стро­ гий наказ никого не пускать, ни с кем не соединять, и ходит, слоняется, мается: то пытается тщетно открыть окно, то пробует подремать в кресле, то пробавляется хо­ лодным боржомчиком... Но какое, спраши­ вается, отношение имеет эта «жанровая сценка» к проблеме охраны природы, столь веско заявленной автором уже в «Проло­ ге»? Оказывается, самое прямое. Потому что именно в это злосчастное похмельное утро Ивану Селиверстовичу необходимо срочно решить вопрос о маршруте новой трассы. Дело в том, что проект трассы вы­ звал «еудовольствие со стороны обществен­ ности и властей тех мест, где она, трасса, должна проходить. Исполком и общество охраны природы просят отодвинуть уча­ сток трассы, чтобы сохранить уникальный лесной массив. Просьбу в принципе можно уважить, о чем убедительно говорит сам начальник проекта (пришлось-таки впустить этого единственного посетителя к себе в кабинет), но где было Ивану Селиверсто­ вичу забивать свою непротрезаевшую го­ ловушку такими «пустяками». И вот на­ чальственная длань, обретя на миг при­ вычную твердость, кладет резолюцию: оста­ вить в силе прежний проект. А когда на­ чальник проекта пытается заговорить об 171