Сибирские огни, 1987, № 9

этой теме, и в том, что летописцами всена­ родного тылового подвига являются в дан­ ном случае бывшие подростки, маленькие герои тыла. И их детская память, потря­ сенная увиденным и пережитым (а видеть порой приходилось такое, отчего до сих пор просыпаешься ночью в холодном поту), имеет полное право, разумеется, при нали­ чии художественного дарования, воспроиз­ вести, точнее сказать, донести в картинах и образах до последующих поколений эту страшную и прекрасную правду о военном лихолетье. Я намеренно ставлю два эти слова «страшная» и «прекрасная» рядом. Да, страдания, обрушившиеся на страну в годы войны, были воистину нечеловечески­ ми. Но каких же тогда слов, каких эпите­ тов заслуживает народ, сумевший не прос­ то выстоять в жесточайших испытаниях, но проявить во всей красе, во всей полноте лучшие свои доблести и свойства? С таким народом живет и трудится ма­ лолетняя героиня повести «Когда начнешь вспоминать». И не просто трудится, не только ездит на покос, вяжет снопы, сеет рожь; Таня не устает удивляться, сколько силы, мужества, доброты, истинно кресть­ янской мудрости сокрыто в людях, кото­ рые до этого были просто соседями, близ­ кими и дальними родичами, односельчана­ ми. Больше того, к иным своим землякам, которых недолюбливали в деревне, на кого косо смотрели — чуть ли не как на скры­ тых кулаков,— Таня проникается истинной симпатией, решительно отвергая и опровер­ гая пресловутую деревенскую молву. Всю войну довелось Тане работать бок о бок с соседом Александром Петровичем, стран­ ным, чудным, по общему мнению, челове­ ком. Какими только кличками не награж­ дали односельчане этого упорно не желав­ шего вступать в колхоз старика? Каких только «версий» не высказывали по пово­ ду его частых отлучек в город на заработ­ ки! Даже в добрых делах Александра Пет­ ровича (а он и травами мог лечить, и день­ ги давал взаймы) люди пытались усмотреть злой умысел, оттого и чурались, и обхо­ дили его стороной... Но вот в трудную во­ енную годину вышел Александр Петрович вместе со всеми в поле, стал «робить» крестьянскую работу — и оказалось: это на редкость трудолюбивый, безотказный, сме­ калистый человек, обладающий ко всему прочему массой всевозможных навыков и секретов, полученных, добытых во время своих хождений на заработки. Многое, очень многое переняла Таня от этого ис­ тинно народного умельца, чьи натружен­ ные руки могли изладить, казалось, любую работу, чья природная сообразительность способна была разрешить вмиг любую хо­ зяйственную заковыку. Но главное, чем под­ купает Александр Петрович Таню,—это уважительным отношением к ней как к ровне, к товарищу по труду. Александр Петрович становится настоящим Таниным наставником — и в работе, и в духовном ее развитии. Видя, как жадно ловит каждое его слово эта любознательная, не по годам рассудительная девочка, Александр Петро­ вич читает ей целый курс «природоведения» — не книжного, разумеется, а своего, осно­ ванного на богатейшем собственном опыте и опыте своих предков; заодно преподносит он Тане и немало жизненных уроков, тоже 162 щедро делясь с ней своими житейскими познаниями и наблюдениями. От общения с этим удивительным человеком Таня взрослеет буквально на глазах. И мы ни­ сколько не удивляемся, когда она с недет­ ской мудростью объясняет в конце повес­ ти, почему Александр Петрович, не раз доказавший на деле свое трудолюбие, свою безотказность и полное бескорыстие, —тем не менее так и остается «чужаком» для большинства односельчан. «Здесь при­ открывалась мне одна некрасивая сторона жизни — в деревне очень не любят людей особенных, не похожих на других, живу­ щих «не как все». Должно быть, и Алек­ сандр Петрович был в числе таких, волей или неволей зарабатывал себе грехи и про­ звища. Даже то, что Александр Петрович пожертвовал десять тысяч на танки, нико­ го не удивило как будто. — Ну, он богатый. Можно ему было и боле взнести. Сундуки-то ломятся от доб­ ра. Всю жизнь под себя гребет,— судили Александра Петровича на другой же день у обледенелого колодезного сруба за реч­ кой». И это был еще один урок, полученный Таней. Урок на сей раз обидный и жесто­ кий. С болью, с горьким сожалением поня­ ла она, что даже война, даже общая беда, столь целительно вытравляющая из душ людских все мелко-завистливое, злобное, обывательское,—не могут все-таки до кон­ ца, дотла выжечь эти проклятые «сорня­ ки», из которых при мало-мальски благо­ приятных условиях может произрасти лю­ бая человеческая дурнина. Как видим, Н. Никонов далек от того, чтобы абсолюти­ зировать, идеализировать человеческие вза­ имоотношения в условиях того жесточай­ шего времени; он прекрасно показал, что война несомненно сыграла громадную роль в нравственном очищении человека, равно как усилила, до предела «уплотнила» срок его гражданского становления. Но автор глазами своей маленькой, не по годам смышленой героини увидел и другое; дур­ ные наклонности, мерзкие привычки, мягко говоря,' не лучших представителей рода че­ ловеческого, отнюдь не исчезли, не раство­ рились без осадка—эти «качества» просто- напросто законсервировались до поры до времени. До того времени, когда понемногу рассеется эта атмосфера всеобщего нравст­ венного максимализма, всеобщей нетерпи­ мости к любому проявлению шкурничества, и то, что было «неудобно», «неприлично», «не принято» делать в войну, станет впол­ не приличным, станет даже нормой. Увы, премудрый пескарь-обыватель оказался здесь весьма дальновиден, и тут, видимо, есть прямой смысл .сказать несколько слов о негативных явлениях, имевших место в годы войны. Что тут скрывать — и в войну делала вылазки, давала о себе знать всякая мразь и нечисть: были и воры, и спекулян­ ты, и проходимцы, и ловчилы-руководите­ ли, пытавшиеся, благодаря своему номен­ клатурному положению, любой ценой удер­ жаться в тылу... Объявился такой «экзем­ пляр» однажды и в Таниной Березовке. Когда ушел на фронт давно рвавшийся ту­ да добровольцем председатель колхоза, ему на смену буквально по пословице «свято место пусто не бывает» привезли из рай­ она некоего Трофимова, «толстого, багрово