Сибирские огни, 1987, № 9

КРИТИКА ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ Владимир ШАПОШНИКОВ РАДИ ДОБРА И СПРАВЕДЛИВОСТИ ЗАМЕТКИ О ПРОЗЕ НИКОЛАЯ НИКОНОВА С новым писательским именем знако­ мишься порой так же, как в повсе­ дневной жизни с новыми людьми. Тут бывают и знакомства «шапочные» — попалась книга, прочитал, отложил и сра­ зу же забыл; и знакомства «по протекции», когда друзья буквально обязывают тебя прочесть того или иного нашумевшего ав­ тора; бывает, и сам ищешь наделавшее шуму произведение, а после —и такое бы­ вает — недоумеваешь: «А из-за чего, соб­ ственно, шумели?» Бывают и другие вари­ анты знакомства, вплоть до того, что иные авторы сами присылают либо вручают с «дарственной» свои книги и при этом на­ стоятельно просят побыстрее прочесть и оформить свое мнение в виде рецензии... Не знаю, как у кого, но лично у меня редко когда подобного рода знакомства переходят в длительную, искреннюю чита­ тельскую привязанность. «Своего» писателя я обычно нахожу сам, вопреки, так ска­ зать, общеизвестной житейской истине «друзей не выбирают». Но то в жизни, а в литературе — и это одно из ее великих благ — ты имеешь полное право сам, что на­ зывается, в одностороннем порядке выбрать себе писателя и, без всякого согласия с его стороны, сделать его своим спутником, ду­ ховным собратом... Таким писателем с давних пор стал для меня свердловчанин Николай Никонов. Его имя я впервые встретил на страницах журнала «Урал». Но привлекло меня тогда не имя —отнюдь не броское, а заглавие по­ вести «Глагол несовершенного вида», и пер­ вая глава ее начиналась фразами, прочи­ тав которые, хотелось читать дальше и дальше. «Я ученик седьмого класса сорок пятой мужской средней... Иду в школу темной зимней улицей. Мне голодно и холодно, как писалось когда-то в святочных рассказах». Наверное, каждому из нас попадались такие книги, которые не читаешь, а как будто переживаешь заново собственную жизнь, книги, будто написанные лично про тебя. Чем дальше углублялся я в повесть «Глагол несовершенного вида», тем все больше росло, коренилось во мне это. ощу­ щение удивительной —до мелочей, до дета­ лей — знакомости, личной причастно­ сти к описываемому. Ведь и я, точно так же, как герой Никонова, во Времена оные, согласно «мудрому» приказу тог­ дашнего наркома просвещения о раздель­ ном обучении, из чистенькой, уютной на­ чальной школы попал , вдруг в четырех­ этажную, неуютную казарму, «киша­ щую одними круглоголовыми мальчишками. Парты в этой школе прыгали, на пе­ ременах висел гам и вой, по лестни­ цам катился живой орущий поток, а коридоры напоминали места народных волнений и муравьиные дороги в самую страдную летнюю пору». И все дальней­ шие злоключения, все беды и напасти, ко­ торые выпали на долю Толи Смирнова в пору его учебы в сорок пятой мужской, весь трудный путь становления этого доб­ рого, впечатлительного, но умеющего, ког­ да надо, постоять за себя мальчика,— все это воспринималось памятью души, как лично пережитое и выстраданное... Столь же заинтересованно, и— не побо-. юсь этого слова —с таким же упоением прочитал я спустя некоторое время в том же «Урале» следующую повесть Н. Никоно­ ва «Мой рабочий одиннадцатый». И в этбй повести шумела, бурлила, кипела школьная жизнь, увиденная, впрочем, на сей раз гла­ зами учителя, классного руководителя шко­ лы рабочей молодежи. И снова чтение этой повести стало для меня не столько глотани­ ем страниц, сколько узнаванием знакомых ситуаций, конфликтов, типов: ведь и я то­ же в свое время поучительствовал, и хотя мои педагогические стежки-дорожки про­ шли мимо вечерной школы, но повесть «Мой рабочий одиннадцатый» тем меня и поразила, что я воочию увидел, сколько в этой вроде бы специфической «зоне» наше­ го народного образования все тех нее зло­ счастных и воистину вечных проблем, ко­ торыми давно болеет вся современная шко­ ла, не могущая — и по сию пору, несмотря на многочисленные реформы, перестройки, эксперименты — обеспечить, создать нор­ 159