Сибирские огни, 1987, № 9

— Ремень тот был с моряцкой пряжкой, и, кроме как у Жаркова, ни у кого из наших селян таких ремней не имелось. Возможно, Антон Игнатьевич, подумаешь, что это дело рук Афанасия Кирилловича. Но я уверяю, не мог Жарков поднять руку на слабого человека. — Даже и на врага?.. — С врагами Афанасий Кириллович крутой был... — дед Лукьян, морщась, стал тыльной стороной ладони растирать поясницу. — Одна­ ко, по моему убеждению, втихомолку он и с врагом не стал бы счеты сводить. Бирюков вновь посмотрел на Кротова: — Вот еще одна загадка — ремень Жаркова на ногах утопленника... Кротов развел руками — дескать, что поделаешь. — Эту загадку я больше полвека разгадать не могу, — опять заго­ ворил Хлудневский. —- Но еще загадочней для меня — смерть кузнеца Степана Половникова. Каким-то образом связана она с исчезновением Жаркова. Вот послушай, Антон Игнатьевич, основные факты и пораз­ мышляй над ними. Первое... В последний свой вечер Жарков зачем-то приезжал к кузнецу, а когда следственные работники стали искать Афа­ насия Кирилловича, у Половниковых среди поленницы дров нашли порубленные костыли... — Порубленные? — заинтересовался Бирюков. — В том и дело... Степана увезли в райцентр, вроде бы арестовали, однако быстро выпустили. Мужик он был неразговорчивый — ковал мол­ ча в кузнице да ковал. Если бы ему помогал молотобоец из посторонних, тогда, возможно, Степан о чем-нибудь и проговорился. Но Половников держал у себя в подручных своего сына Федю, у которого сейчас моя Агата библию слушает. Надо сказать, в кузнечном деле равных Степа­ ну не было... Прошло, таким образом, много месяцев. Я уже говорил, в тридцать втором году мы собрали богатый урожай, и колхозники обеспечились зерном сверх необходимых потребностей. Зимой того года, после ледостава, собрался Половников на кузнечной монгольской ло­ шадке в Томск, чтобы продать несколько мешков зерна. Тут, напрямую, по хорошей санной дороге световой день езды. Отправился Степан в поездку со своим Федей и уже среди ночи другого дня вернулся в Се- ребровку, не продав ни мешка. Вот теперь вторая загадка... Почему так быстро они вернулись? Почему не стали продавать зерно и привезли его назад?.. Сразу выскажу третью загадку. Спиртного Степан Половников не употреблял, а, когда приехал из Томска, вроде бы кто-то из соседей видел, как Федя вытаскивал его из саней будто пьяного. А утром он уже богу душу отдал... И тут заключается последняя, четвертая, загадка. Сразу после смерти тело покойника обязательно обмывают. Зовут для этой цели, в зависимости от пола усопшего, либо соседских женщин, либо мужчин. Для омовения Степана Половникова никого не позвали! Почему?.. — Вероятно, сами управились, — сказал Бирюков. Хлудневский отрицательно повел головой: Нет. По христианскому обычаю близким родственникам мыть покойника не дозволяется. Меланья, Степанова супруга, была женщи­ на очень религиозная. Она такого отступничества от религиозного обря­ да ни за какие коврижки не позволила бы. Почему ж положили Степана в гроб без омовения?.. Бирюков задумчиво помолчал: — Да, дед Лукьян, назагадывали вы загадок... — Сам, Антон Игнатьевич, много лет над ними думаю. Потому и побежал вчера к Ерошкиной плотине, когда услыхал, что там чьи-то косточки разрыли... Хлудневский хотел еще что-то добавить, но через открытую дверь в сенях послышались шаркающие шаги и в горницу заглянула бабка Агафья — остроносая старушка, повязанная черным платком. — Чего так рано? — удивленно спросил дед Лукьян бабку, когда та приветливо поздоровалась с Бирюковым и Кротовым. 118