Сибирские огни, 1987, № 9

волюционную бдительность и поднимаем на щит славы часто не тех, кого следует. Кроме Жаркова, из врагов народа могу конкретно назвать ныне уже мертвых жителей Серебровки Екашева Осипа и Половнико- ва Степана. В период коллективизации Екашев числился крепким серед­ няком. На самом деле Осип был жадным кулаком-кровососом. Имел трех породистых коров, гнедого коня стоимостью не меньше двухсот рублей по деньгам того времени, два новеньких плуга «Красный пахарь» да еще двухлемешный плуг, который нужен был ему в хозяйстве, как собаке пятая нога. Несмотря на такое богатство, раскулачивание обо­ шло Екашева. Половников Степан до революции содержал в Серебров- ке кузницу. Остался он ее хозяином и в колхозное время. Вопрос: по­ чему? Потому, что Жарков не давал в обиду врагов народа, поскольку сам таковым являлся. Теперь, возможно, об этом никто не помнит, но у меня в памяти врубилось, как органы НКВД, разыскивая в 1931 году пропавшего без вести Жаркова, обнаружили у Половникова Степана неизвестно кому принадлежащие костыли. Спрашивается, зачем понадо­ бились кузнецу инвалидские ходули, если он, как здоровый мерин, имел все четыре ноги?». Слово «четыре» было зачеркнуто ровной полоской, а над ним напи­ сано: «две». Представив увлекшегося Торчкова, Антон улыбнулся и продолжил чтение: «Тут и дураку понятно, что костыли те были заготовлены впрок вражеской шайкой, чтобы Жарков мог убежать на них из Березовки на недосягаемое для правосудия расстояние. Это он и сделал, обойдясь другими костылями. Половников был арестован органами НКВД. Потом его почему-то выпустили на волю. Степан, не будь дураком, воспользо­ вался свободой и, чтобы не отвечать за вредительство, вскорости умер. Теперь в Серебровке живет его сын Федор — подозрительный во всех отношениях. Федя мой ровесник, но, как дремучий старик, молится богу и ни разу в жизни не женился. В его доме божественных икон больше, чем в православной церкви. И еще у него есть старозаветная библия, которую Федя изучает каждый день. Если Федора Половникова потряс­ ти, то можно узнать кое-что интересное и о его родителе. Сам я вышел из бедняцкой семьи, с первого года жизни, т. е. 1917, примкнул к Совет­ ской власти, верно служил ей до выхода на заслуженную пенсию и до сей поры являюсь беспартийным большевиком». Дальше в тетради повествовалось о руководстве Торчковым Бере­ зовской пожарной дружиной в довоенную пору, о его службе в герои­ ческом Кубанском кавалерийском полку на разных фронтах Отечест­ венной войны и о многолетней доблестной работе конюхом в послевоен­ ное время. Мельком прочитав послужной список неунывающего земляка, Бирюков вернул тетрадь Ларисе и задумался. Антон давно знал серебровского старика Федора Степановича По­ ловникова, перенявшего от отца кузнечное дело и проработавшего боль­ ше полвека в колхозной кузнице. Всегда угрюмый, с поседевшими ры­ жими волосами, торчащими из-под старинного картуза, Половников, несмотря на семидесятилетний возраст, физически был довольно крепок и действительно, как рассказывал Торчков, до фанатизма религиозен. Антону доводилось бывать в его доме, где одна стена, и впрямь, была увешана иконами и образками, словно церковный иконостас. Оторвав­ шись от размышлений, Бирюков спросил Ларису: — Вы не беседовали с Половниковым? — Пробовала, но Федор Степанович сказал, что ничего не помнит о коллективизации и Жаркова не знает. — Не помнит?.. — Антон вновь задумался. — В тридцать первом году Федору было лет четырнадцать. В таком возрасте память цепкая. Дед Лукьян предполагает, будто Половников по религиозным соображениям не хочет вспоминать о коллективизации. Говорит, мать у Федора Степановича очень религиозной была и сыну веру в бога внушила. 106