Сибирские огни, 1987, № 8

вым не нарушить, а оживить его своею жизнью — ЗАДАЧА. Задача реальная. Ведь многое из того, что делается нами в космосе — форми­ рует наше отношение к Земле, к себе, к нашим делам и общему делу мира людей. б) Вторая твоя разработка марсианского сюжета не противоречит моему варианту, но и твоему — тоже. Марсианский колонист возвращается на Землю (тебе понадобилось более долгое пребывание человека вне Земли, это оправдано); коло­ нист начинает обживать свой заброшенный земной дом, сживаться с ним. • Тут, конечно, полно возможностей для письма — как выглядит этот дом после многолетнего безлюдья, как он странен, как все в нем забыло свое назначение... Колонист открывает окно и ранит руку. Кровь капает на подокон­ ник. А наутро дом, начиная с подоконника, медленно и неотвратимо р а с т е к а е т с я , растекшись — в ы с ы х а е т и рассыпается трухой, какой засыпан весь Марс... Пугаешь? Предостерегаешь? Ставишь проблему? . з Такой поворот сюжета требует большой определенности и точности идеи, точности и определенности твоего отношения к проблеме контак­ та. Контакта — в самом широком смысле. Грубо говоря — ну и что делать? — поставить на пути контакта стену, запретить его, отказаться от самой мысли о возможности кон­ такта, отрицать его необходимость, естественность, как это делают братья Стругацкие? Они, вернее, один из братьев как-то заявил по телевидению: если сегодня иноземная цивилизация выйдет с нами на связь с предложением контакта, то надо ей с порога сказать — п р и л е т а й т е на У р а н ч е р е з д в е с т и л е т , , а если через двести лет нас там не обнаружите, то сделайте еще паузу на д в е с т и лет. Эти века, как считает брат Стругацкий, нужны нам, землянам, чтобы решить свои насущные дела (ах, если бы что-то можно было решить раз и навсегда!), приготовиться к встрече гостей. Не похоже ли это на такую картинку — стучатся гости, а хозяева им говорят: ой, заходите через двести лет, извините, мы еще не готовы и т. д. КЙк-то, в конце концов, не по-человечески получается. Так к гостям ни в одном народе не относятся и не относились. Ни в одном добром доме... Это узко — по контакту космическому в твоем варианте сюжета. Но, сочиняя космический контакт, мы думаем о земном. Твой же ва­ риант сюжета, как мне показалось, отрицает и земной контакт, пугает нас земными контактами, поскольку прочитывается он и так. С тем фантастика и обращается в будущее, чтобы оттуда резче увидеть настоящее. Тут я расскажу тебе давнюю историю из моей флотской юности. Случай это единичный и исключительный для организма любимого мною военно-морского флота, но случай — заставляющий задуматься уже не о флоте. Радист на небольшом корабле (флотские меня тут же поправили бы — к о р о б к е ! ) долго слушал вражеские «голоса» и переродился. Он стал сперва «петь», а потом и действовать с чужого «голоса». Меры, конечно, приняли. Когда принимали, то выяснили — почва в душе у этого молодого человека уже до службы была подготовлена, унавоже­ на для посева. Он прошел школу семейного цинизма, когда всё (или почти всё) советское в семье его встречалось смешками, кривыми ухмылками, иронией, издевками, чванливым недоверием. Выяснилось, скажем, что ничего о Чапаеве — кроме анекдотов — он не знает. Даже фильм «Чапаев» ни разу не видел. Выяснилось, что вслед за родителя­ ми, порою и по их прямому совету, он ограничивал свое чтение запад-