Сибирские огни, 1987, № 8

ствует положению Алтая по отношению к' Монголии, и этим забавлял своих монголь­ ских друзей в Улан-Баторе и Кобдо. И, представьте себе, со всех этих языков мое имя переводится по-своему! Только невдо­ мек никому, что это—причуда и веселая . шутка отца, который любил нарекать де­ тей необычными именами, отдавая тем са­ мым дань уважения к своему необычному, бурному времени. Плохого в этом нет. Есть поэзия, ощущение красоты эпохи. А в лич­ ных именах, как в топонимике рек и гор, отражается время. Родился я в Онгудае, на левом берегу Урсула, в маленькой избушке, которую мы 'занимали как квартиру. Родился в год Вепря по лунному календарю. А пуповину мою резала ветхая русская бабка, ставшая моей крестной матерью. Отец в то время служил в каком-то аймачном весьма штат­ ском учреждении, не то в собесе, не то в АФО. Представляю, каково было ему, бо­ евому офицеру, прикипевшему всей жизнью своей к армии, работать там. Но как бы то ни было, надо было жить и работать, кормить детей, поднимать их на ноги. Пос­ ле меня родилось еще трое... Еще одной мечтой отца было, чтобы мы, его дети, получили должное образование, познали свет знаний и культуры, стали нужными людям людьми. Ему, однако, не пришлось увидеть, как мы, один за другим, по мере своих возможностей и способно­ стей приближаем эту его заветную мечту. Но’, как говорит пословица, то, что не увидит отец, увидят его дети; из той реки, откуда не изопьет мать, зачерпнут воды ее дети. И в том, что мы сумели вырасти в лю­ дей, немалая заслуга и нашей матери, Ро­ зы Маймановны. Ей ныне за семьдесят и проживает она по-прежнему в Куладе — селении, окруженном с трех сторон грядой высоких гор, покрытых вечными снегами. Там, держась за ее подол, мы вставали на еше не окрепшие ноги, чтобы с высоты ка­ менистого хребта Теректы увидеть солнце. С ее ладоней мы разлетелись. С ладоней обычной алтайской матери, каких много в наших горах, как, впрочем, и по всей на­ шей большой стране. Думается, теперь самое время повести рассказ о материнской линии. Мать моя происходит родом от Каракольских кара- найманов. Издревле они жили в верховьях Иртыша, по южным отрогам Алтая, а так­ же по Семиречью. В тяжелую годину пин­ ского нашествия (в середине XVIII века), когда Джунгария была, уничтожена как государство, а население ее было поголовно предано мечу, то найманы, опасаясь, бе­ жали вместе с другими группами алтайцев под защиту русских крепостей Они хоро­ нились от врага на вершине Вечной Гри­ вы, по ее окрестным хребтам, пока ки­ тайско-маньчжурское войско во главе с Чадаком не изловило их, окружив у Кень- гинского озера, а затем увело в плен в пре­ делы Монголии за реку Кобдо. Однако неукротимые люди — найманы вовсе не желали жить в полоне под властью бог­ дыхана и, улучив момент, бежали назад, к России. За ними пошла погоня. Найманы взошли тогда на вершину горы, которая позже была названа.в память об этом. Тр- жу-тайга. Вражеское войско, нагнав, обло­ жило их, надеясь, что найманы не выдер­ 12 жат долгую осаду. Так бы оно и оказалось, если б предводитель Найманов — Боор не пошел на военную хитрость, повелев своему брату, искусному кузнецу и великому' стрелку Ак-Билеку проползти вниз по скло­ ну незаметно, так, чтобы оказаться на расстоянии ружейного выстрела от враже­ ского стана, а сам предложил Чадаку еди­ ноборство в стрельбе. Чадак был одет в кольчугу, которую невозможно было про­ бить. Оставалось надеяться на то, что, натягивая тетиву, Чадаік напряжется, низ кольчуги приподнимется, и надо только успеть прицелиться в обнаженный живот и выстрелить. Любопытно и достойно замечания, что известия русских источников о наличии в то время у алтайцев огнестрельного ору­ жия подтверждаются самим народным преданием. Как бы то ни было, Боор встал навстре­ чу Чадаку и выстрелил. Одновременно с ним произвел выстрел из укрытия Ак-Би- лек. Враги не заметили этой уловки. Когда Чадак упал замертво, поднялся переполох. Уложил его, конечно, Ак-Билек, а пуля Боора долететь не могла. Тем не менее схватка была выиграна. По понятиям того времени войско признавалось в поражении после гибели предводителя и освобождало путь. Случилось это не позже 1763 года, ибо с этого момента имя злодея Чадака исчезает из анналов центрально-азиатской истории. А найманы прошли через Алтай: и направились для принятия российского, подданства к Кузнецкой крепости. После, определившись, они поселились по Урсулу и его притокам, где и живут поныне их потомки. Поклонной горой найманов,. где они спасались от врага, где отбивались в лихую годину, где враги, изловив их отца —преклонного старца Солтона, казнили, подвергнув тираничеоким мучениям, с тех пор является вершина Кураты — Вечная Грива, а по-нынешнему —Семвнский пере­ вал с его белоглавой вершиной, которая стоит как символ вольнолюбия и мужества найманов. Моя мать была предпоследним ребенком в семье. Жили они в урочище Алтыгы-Ка- расу, что в пяти километрах от Кулады. Всего детей родилось шестнадцать, но вы-,, жило, стало взрослыми только восемь. Вот таков был жестокий жизненный отбор в тогдашней алтайской семье... В русско-германскую войну алтайцы — впервые после принятия подданства белого ц аря—были призваны на военную служ­ бу. Они были заняты в основном тыловыми работами в прифронтовой полосе. Братья матери находились в Орше, когда грянула Февральская революция, опрокинувшая царский.престол. Тектий н Кырлу возвра­ тились — их демобилизовали,— проникну­ тые революционными настроениями, что видно из того, как Кырлу стал одним из первых трех коммунистов в Каракольской. долине, да и вообще, быть может, среди всех алтайцев тогдашней Урсульской во­ лости. Они боролись за Советскую власть, нахо­ дились в красных партизанских отрядах, а потом стали глашатаями, призывавшими своих сородичей к новой жизни, к про­ грессу и. возрождению. Именно поэтому дядя Кырлу заслужил лютую' ненависть приверженцев старого. Баи подослали на-