Сибирские огни, 1987, № 7

Второе воззвание Петру не было знакомо. Оно называлось: «Ко всем петербург­ ским рабочим». Петр жадно впился глазами в его заключительные строки: «...Чтобы избежать повода для вмешательства грубой военной силы, будем вести борьбу спокойно, без беспорядков и насилий. О т С о ю з а б о р ь б ы з а о с в о б о ж д е н и е р а б о ч е г о к л а с с а » — Нет, — отодвинул от себя прокламацию Петр. — Не знаю. Листки, которые забрали у меня в ночь на девятое, я нашел в ватер-клозете Технологического инсти­ тута,— а сам радостно подумал: «Жива, жива организация!» — Допустим, — убрал воззвания подполковник. — К листкам мы еще вернемся. А пока полюбуйтесь фотографическими изображениями. — И он, будто карточную колоду, рассыпал по столу десятка два снимков. Все в Петре закаменело. Да как же ему не знать этих людей! — Василий Шелгу- нов, Константин Иванов, Феня Норинская, Василий Антушевский, Борис Зиновьев. Петр Карамышев, Никита Меркулов, Николай Рядов, Иван Яковлев... — Представления не имею. Знакомых среди рабочих у меня нет. — Ай-яй-яй, — с отеческой укоризной посмотрел на него Клыков. — Надеюсь, среди студентов и'служащих у вас больше знакомцев? — он смел в ящик снимки ра­ бочих и на их место выложил новые. И снова Петр замер. Среди фотографических карточек он сразу выделил те, на которых изображены Ульянов, Кржижановский, братья Ванеевы, Старков. Малченко... Значит, Клыков пока что не видит разницы между теми и другими... — Понятия не имею, — с легким сердцем ответил Петр. — Так и запишем, — следователь сделал знак делопроизводителю. — Прапорщи­ ка запаса Михаила Александрова обвиняемый не признал. Студентов-медиков Сущин- ского и Белецкого — тоже. Как ранее не признал рабочих Шелгунова, Яковлева и прочих... Может, и в Удельном лесу на майской сходке вы не были? — На какой сходке? — весьма натурально удивился Петр. — Мне, конечно, слу­ чалось гулять в Лесном с одним-двумя знакомыми... Бывали в Лесном в виде отдыха. — С дамами?.. А вот и они, — Клыков шевельнул снимки Сибилевой и Агрин- ских. — Не так ли? У Агринских случались сходки на дому, с привлечением близких к вам рабочих. В мае такая же сходка собралась на даче Агринских у станции Удель­ ная. И вы играли в ней значительную роль. — Раз вы знаете то, чего не знаю я, зачем спрашиваете? — Поймите меня правильно: я располагаю сведениями, в которых ваша фамилия упоминается чаще других... Учтите это и подумайте... Подполковник вновь обратился к Петру. — Не будете ли вы любезны разъяснить нахождение у вас книжонки Маркса под названием «Восемнадцатое брюмера...», газеты «Работник» и других изданий такого рода? — Охотно. Их я купил в польском магазине на Невском проспекте. На предмет обучения польскому языку. и — Очень уж странный, предосудительный подбор... Поговорим об изложении «Комментариев к Эрфуртской программе» Карла Каутского, — сказал Клыков. — Они сделаны вашей рукой. Для чего? — Для обучения немецкому языку. Я писал с подлинника. Со словарем. Инженер должен уметь читать литературу наиболее развитых стран, чтобы держаться в курсе всего нового. — А зачем вам шесть паспортов с разными фамилиями? — Два года назад я был в экспедиции по орошению на юге России и на Кавказе. На правах старшего собрал паспорта для расчетной ведомости. Они уже тогда были просрочены. Рабочие назад паспортов не потребовали. Так и лежат с той поры... — На первый случай хватит!.. Если вы, конечно, не возражаете? — Клыков поклонился Кичину. — Но предупреждаю, Петр Кузьмич, это присказка, сказка будет впереди. .— Святые слова, — угрожающе поддакнул Кичин. Перед Новым годом Петру разрешили принять ванну. Впрочем, эту грязную, во многих местах выбитую лохань с серой и чуть теплой водой едва ли можно было на­ звать ванной. Черное, плохо сваренное мыло пахло псиной. И Петр долго потом не мог отделаться от острого раздражающего запаха. В новом _ 1896 — году никаких перемен в его жизни не произошло. Разве что в камере стало еше холоднее. По ночам Петр не мог согреться. Одеяло ему досталось куцее, рассчитанное явно на коротышку. А тут еще постоянные ветры с Невы. Свистят, стонут, беснуются, как в преис­ подней, изматывая душу. , „ После зыбкого мучительного сна Петр чувствовал себя больным, разбитым. С трудом поднявшись, он начинал двигаться, пытаясь разогнать застоявшуюся кровь. Дверь камеры не распахнешь. Она будто нарисована. Комната без двери напо­ минает западню. Ее пространство замкнуто, б е з в ы х о д н о... Лишь в начале февраля Петра вновь вызвали на допрос. 81