Сибирские огни, 1987, № 7

крушении нашего товарищества, а напротив, о его усилении. Я бы сказал, о партий­ ности. Чувствовалось, что Ульянов задет нелепым протестом Радченко. Но, как всегда в таких случаях, Владимир Ильич не просто отстаивал свою позицию, он еще и разви­ вал ее... В Невский комитет был включен Ляховский, в Заречный — Гофман и Тренюхип, в Московско-Нарвский — Цедербаум. Когда пришло время прощаться, Юлий Осипович подошел к Петру: — Теперь мы с вами в одной упряжке. Будем дружить... Б Антонина писала Петру часто. Поначалу она держалась с ним свойски, называла по имени. Сообщала: родитель, бросив на нее двух малолетних ребятишек и сестру- подростка, пустился во Владимир на заработки. Хорошо, в деревне Родионовой, где они живут, много шпикарей. За небольшие харчи шпикари дают ворсить половики, делать другую подсобную работу. Есть коза по имени Хавронья. Жрет все, что попа­ дется, не хуже свиньи. Зато молочная, сосцами по земле чиркает. Есть еще три курицы и поросенок. Получив от Петра двенадцать рублей — больше, чем Антонина получала в месяц на бумагопрядильне Кенига, затем еще десять, она вдруг принялась величать его многоуважаемым Петром Кузьмичом, перестала откровенничать, перешла на какой-то странный язык: «Вы стоите на высоком берегу жизни, а мой с него едва ли видать», «Мы объяты рекой времени, из которой нет выхода», «Я чувствую себя неудобно по отношению к Вам, клянусь Марксом...» Петр терпеливо встретил эту перемену. На удалении все кажется иным, теряет реальность: участие можно принять за благотворительность, любовь — за чувство жалости. И он написал ей: «Милая, милая Антося! Давай будем относиться друг к другу, как прежде — верить и не прятаться улиткою в скорлупу. Мне доставляет нсзыразимое удовольствие сделать что-то для тебя и твоих близких. Не надо видеть за этим умысел. Я верю, что скоро мы увидимся. Я очень хочу этого...» В ответ Антонина прислала засушенный листок клена, похожий на ладонь с рас­ топыренными пальцами, и попросила: «Сделайте для меня свой снимок, чтобы я совсем Вам поверила...» И Петр, не откладывая, пошел на Вознесенский проспект, в фотографию Везенбер- га. Сюда он захаживал и прежде. Везенберг, немолодой уже человек, с лицом, согре­ тым мыслью и «е угасшими еще страстями, делал не только снимки, но и фотокопии с портретов великих людей. В том числе — Маркса, Энгельса, Плеханова... Петр при­ обретал эти снимки на деньги организации, партиями. Везенберг догадывался, для чего Петру нужны фотопортреты... В отступление от правил он сам встал к аппарату. — Кто будет смотреть на ваше изображение? Барышня? — Разве это имеет значение? — И очень большое, — улыбнулся Везенберг. — Барышня смотрит сначала чувством, а потом глазами. В первую очередь ей требуется облик, созвучный душев­ ным идеалам. Какие склонности у вашей знакомой? — Не знаю, — растерялся Петр. — Тогда я поставлю вопрос иначе: какого она рода, звания? — Из простых. — Понятно. Будем сниматься без уловок, ибо наружность ваша в них не нужда­ ется. Вспомните что-нибудь трогательное или забавное. Например, ее любимое занятие, животное. — Коза Хавронья. — Вот-вот! Это как раз то, что требуется. Смотрите веселей! Провожая Петра до дверей, Везенберг сказал: — Зайдите завтра. Поближе к вечеру. Я ведь понимаю, что с таким заказом не должно быть задержки... Но на следующий вечер Петр не пришел, как не пришел и на другой, и на третий день... Ранее намеченного срока вспыхнула стачка на ткацкой фабрике английских под­ данных братьев Торнтонов. Ее готовил комитет Невской заставы под руководством Ульянова. Фабрика Торнтонов стоит на отшибе — за Невой. Ткачи обитают возле нее в громадном здании, зеленом от сырости. У Торнтонов свои лавки, своя вечерне-воскресная школа, в которой учительствуют студенты духовной академии, свои увеселительные заведения. И работают у англичан сплошь выходцы из Смоленской губернии. В этом есть своя хитрость: пусть держатся на духе землячества, справляют престольные праздники, свадьбы и похороны на «смо­ ленский» лад. В работу вовлечено до двух тысяч текстилей и чернорабочих. По две­ надцать-четырнадцать часов кряду с коротким перерывом на обед они делают сукна, драпы, трико, одеяла. Женщины за ту же работу получают на треть меньше. Качество 75